К лексике «Слова о полку Игореве»
1-2
Л.А. Булаховский
1
«...нъ своя вещиа пръсты на живая струны въскладаше; они же сами князем славу рокотаху».
Перевод последнего слова никогда не вызывал затруднений — его передавали созвучным русским «рокотали»1. Точен ли этот перевод — в этом, однако, можно сомневаться. Вот несколько замечаний или, скорее, вопросов, относящихся к этому слову. Вне восточнославянских языков слово «рокот» или производные от него, вообще говоря, не известны. В самом русском литературном языке и «рокот», и «рокотать» — книжны; «рокотать» в «Толковом словаре» под ред. Д. Н. Ушакова имеет еще помету «поэт». Параллельные этим словам звукоподражательные есть в сербском, но с наименее подходящими для поэтического текста значениями: «рокот» — «хрюканье», «роктати» — «хрюкать».
Из древнерусского языка И. И. Срезневский в «Материалах для словаря древнерусского языка» «рокотати» приводит только для текста из «Слова о полку Игореве». Кажется, ни этот глагол, ни имя существительное, от которого он произведен, до сих пор не обнаружены в других памятниках, ни в русских, ни в церковнославянских. В русском литературном языке позднейшего времени «рокотать», по-видимому, тоже не было обычным; по крайней мере «Словарь церковнославянского и русского языка» (изд. 2-е, Акад. наук, III, СПб., 1867) сопровождает и «рокотать», и «рокот» замечанием «стар.» и при первом дает ссылку только на «Слово о полку Игореве». Все это создает впечатление исторической уединенности данной этимологической группы. И вместе с тем, думаю, что если учесть особенную подвижность семантики звукоподражательных слов, есть основания видеть в ней действительное наследие древности, может быть даже не только одной восточнославянской. Основа слов «рокот», «рокотать», судя по В. И. Далю, известна русским (великорусским) говорам не только в таком виде, но и в виде «рокт» (вят. «кипеть», «бить ключом»: «вода рокчет»; «ворчать», «брюзжать»), т. е. с огласовкой, сходной с сербской, хотя и с другим значением2. В украинско-русском словаре под ред. Гринченко «рокотати», «рокотіти» — «греметь», «рокотать» сопровождаются ссылкой на Г. Ф. Квитку-Основьяненка — «Грім так и рокотить»; в белорусском — «рокат» — «рокот», «ракатаць» — «рокотать». Древность образований в обоих последних языках может, однако, быть подвергнута сомнению, и вопрос о них требует обследования в говорах. Не из русского ли литературного языка XIX в. это слово проникло в тот и другой, как, по-видимому, к русскому влиянию восходит и чешск. rokotati?
Изменение «рокотать» на укр. «рокотати» могло быть делом словесной работы самого Квитки. В памятниках украинского языка, насколько знаю, это слово не встречается. В картотеке Института языковедения им. А. А. Потебни Академии наук УССР, правда, есть «XVII: 1606 „Рокотъ великій подъ Вислицею былъ противъ королеви“, — Літ. льв. 236/264», но «рокотъ» в этом тексте походит на «ропот», контаминированное с рокош «возмущение» (ср. пол. rokosz в последнем значении).
Итак, никаких надежных исторических свидетельств в пользу древнерусского «рокотати» с одним из возможных «поэтических» значений, помимо «Слова о полку Игореве», пока, кажется, нет. Это, впрочем, и не должно особенно удивлять, поскольку такое значение не могло достаточно часто заявлять о себе в подавляющем большинстве дошедших до нас текстов. Но нельзя также в «рокотаху» «Слова» видеть что-либо «подозрительное», хотя бы уже потому, что основа «рокот» известна и вне «Слова о полку Игореве», а различие значений у звукоподражательного слова не представляется редкостью.
2
«Уже соколома крильца припешали поганых саблями, а самаю опустоша в путины железны».
Слово «путины» в этом тексте не представляет трудности для понимания, и уже первые переводчики передали его близко к тому, как его следует понимать: «и сами они попались в опутины железные». Неверно передано в этом переводе было только слово «опустоша», явно представлявшее искажение первоначального «опуташа», т. е. «опутали». Судя по «Материалам» И. И. Срезневского, вне «Слова о полку Игореве» слово «путина» как будто не засвидетельствовано.
Дело, однако, не в самом этом слове, этимологически совершенно прозрачном и восходящем к обычному слову путо. Мне кажется, что форма, употребленная в «Слове о полку Игореве», проливает свет на один трудный вопрос истории русского языка — замену звуком т фонетического согласного ч в слове «паутина». Я не разделяю мнения А. И. Соболевского, высказанного им уже очень давно и неоднократно повторенного другими, будто «паутина» вместо старого «паучина» возникло под влиянием областного слова «паут» — «овод», слова, конечно, областного и далекого от него по значению, хотя в очень узкой диалектной области, и вытеснившего прежнее — паук.
Неясно мне замечание В. В. Виноградова3, будто и «паук» (ср. «паутина») является по своему происхождению областным словом: «паук» — одно из бесспорно древнейших славянских слов, определенно известных всем восточнославянским языкам и русскому языку почти в целом (хотя диалектно и встречаются замены его другими — вроде «тенетник»); иное дело — огласовка «паутина» вместо, а иногда параллельно со старой — паучина. Этой огласовкой, против старой, фонетической паучина (в памятниках — только так), в настоящее время охвачены, кроме русского языка, еще и белорусский язык («паўцiна» — из *«паутіна»), и украинский («павути?на» с вариантами «павути?ння», «паути?на» и диалектно со старым «павучи?на»); таким образом, соответствующая замена старого согласного ч в этом слове, возможно, произошла уже давно (предположить позднюю передачу такого новообразования из одной области восточнославянского языка широкого распространения к другим трудно).
Отклонение в слове «паутина», по всей вероятности, вызвано воздействием на старое «паучина» какого-то слова, близкого к нему по смыслу. Какого именно? Много лет назад в заметке «О слове „паутина“», опираясь на аналогию из словенского языка, я высказал догадку о возможности влияния в данном случае слова «тина»4. В настоящее время мне представляется более вероятным допустить воздействие слова, по смыслу более близкого к «паутина», — старого (общерусского?) слова «путина», свидетельствуемого в XII в. «Словом о полку Игореве».
1 Т. е., согласно толкованиям наших наиболее авторитетных словарей, значением «грохотать», «греметь», «зычно перекатываясь, звучать» (В. И. Даль); «издавать или производить рокот, мелодичный и однообразный воркующий звук; сходный с этим звуком гул или шум» (словарь под ред. Д. Н. Ушакова); «издавать рокот — однообразный раскатистый звук, приглушенный гул, грохот» (С. И. Ожегов).
2 О древних вариациях -ot(ъ), -ъt(ъ) см.: W. Vondrak, Slav. vergleich. Gramm., I (изд. 1924 г.), § 553.
3 В. В. Виноградов. Великий русский язык, 1945, стр. 78.
4 Л. А. Булаховский. Russ. паутина. ukr. павутина. «Spinngewebe» und «Verwandtes» — Zeitschr. f. slav. Phil., VIII, 1—2, 1931, стр. 108—110.
1-2
Предыдущая глава