Поэтическая полисемия и сфрагида автора в «Слове о полку Игореве». Страница 3
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10
В самом общем виде логика «Слова» такова.
|
Первая часть
I. Зачин, начало похода и битвы.
II. Историческое исследование причин поражения.
III. Последствия поражения на Каяле для Русской земли. |
|
Вторая часть
I. Рассказ о Святославе и его сон.
II. Толкование сна боярами.
III. «Золотое слово», слово к князьям и рассказ о Всеславе. |
|
Третья часть
I. Плач Ярославны.
II. Побег Игоря (побег — диалог с Донцом — диалог половцев).
III. «Диалог» Бояна и Ходыны, возвращение Игоря и «слава». |
Переплетение триад образует стройную, но не прямолинейную структуру поэмы. Теза второй части — сон киевского князя. Антитеза — толкование сна. Синтез — «Золотое слово».
Логика третьей части: Ярославна плачет — бог слышит — Игорь возвращается. Тройное созвучие скрепляет стык, а точней — переход Плача в Побег: «иМО ЛУЧИ — иМО тУЛы затЧЕ — МОре поЛУноЩИ». Три обращения в Плаче, три части и в Побеге: побег — диалог с Донцом — диалог Гзака и Кончака.
Три развернутых напоминания о князьях XI в. — Олеге, Всеславе и Ростиславе — болевые точки прошлого в рассказе о настоящем. По одной на каждую часть поэмы. Но если рассказы про Олега и Ростислава имеют к судьбе Игоря непосредственное отношение, какая связь предания о Всеславе с событиями 1185 г.?
На седьмомь вeцe Трояни вьрже Всеславъ жребии о дeвицю себе любу... Для Всеслава девица — Киев. Но и поход Игоря к сватам заканчивается кровавой свадьбой: Ту кръвавого вина не доста, ту пиръ докончаша храбрии русичи: сваты попоиша, а сами полегоша...
Сваты — это тот же Кончак, а девица — Кончаковна, с которой помолвлен еще до похода Владимир Игоревич.
Игорь говорил: «Хощу главу свою приложити, а любо испити шеломомъ Дону». Любо — всего лишь союз. Но вспомним дeвицю себе любу, и союз либо словно превращается в наречие. Князю любо погрузить в реку золотой шлем. Это обернется невольным самопророчеством: иже погрузи жиръ въ днe Каялы, рeкы половецкыe, рускаго злата насыпаша...
Хитростью, «клюкой» оперся Всеслав на коней, которых требовали киевляне у Изяслава. Хитростью, тайно от Святослава, выступает Игорь, чтобы похитить славу киевского князя.
Всеслав сидел в порубе и был освобожден при подходе половцев. Игорь — первый русский князь, попавший к ним в плен.
Всеслав в полночи бросил киевлян, не разделив их ратной судьбы. Игорь в полночи бежал из плена, оставив брата, племянника и сына (или даже двух сыновей) на милость врага.
Всеслав судил людям суд, а сам оборачивался волком, перебегал Хорсу путь и за ночь поспевал от Киева до Тьмуторокани. Перебежав солнцу путь, Игорь обрек свою дружину на гибель, а землю на поругание. Потом, превращаясь в горностая, гоголя и волка, от Тьмуторокани прыгнул к Киеву.
Всеслав расшиб славу Ярослава, Игорь, носивший, как и Ярослав, христианское имя — Георгий, хотел «похитить» славу прошлых князей, но «выскочил из дедовой славы», славы Ярослава Мудрого.
Всеслав отворял «в три удара» ворота Новгорода, а Новгород-Северский князь в трехдневной сече отворил ворота половцам на Русь.
У Всеслава была Немига, где кровавые берега реки засеивались костьми русских сынов. У Игоря — Каяла: «Черна земля под копытами костьми была засеяна...»
Автор пытался угадать, как бы запел Боян Игорю. Но только ли Всеславу говорит Боян припевку: «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду, суда божия не минути»? Ответ, как это бывает в загадках1, уже произнесен: «Ни хытру, нИ ГОРазду...» Совсем, как в другом месте, когда по созвучию с собственным именем Игорь превращается сначала именно в горностая: «поскочИ ГОРностаемъ...»
1 Сравним: ЧЕРный КОнь прыГАет в огонь (ко — чер — га).
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10