Комментарии, разъясняющие слова и фразы в "Слове о полку Игоревом". Страница 8
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33
крычатъ тeлeгы полунощы, рци, лебеди роспущени. Кочевники не смазывали колес своих телег. Движение многих телег в степи поднимало громкий, далеко слышный в степи тихой ночью визг. Крик лебедя отчасти напоминает этот звук. По разъяснению Н. В. Шарлеманя, своим криком отличается особенно северная порода лебедей — лебеди-кликуны. «Осенью, когда лебеди-кликуны тысячами летят зимовать на Черное и отчасти на Азовское моря, темными ночами от криков этих могучих птиц и в наше время порою нельзя уснуть в приморских селах, над которыми лебеди пролетают» (Из реального комментария к «Слову о полку Игореве», Труды отдела древнерусской литературы, VI, М. — Л., 1949, стр. 113). «Внимательный наблюдатель природы, автор «Слова» с изумительной точностью передает своеобразный характер звуков, издаваемых животными-зверями и птицами. Лебедь у него «пояше» или, будучи вспугнутым, «крычит»; соловей «ущекотал», его пение — «щекот»; орлы «клектом зовут», дятлы «тектом» «путь кажут»; вороны «граяхут»; галки «говоряхуть», их крик — «говор»; зегзица — «кычет»; сороки «троскоташа»; кони «ржуть»; степные зверьки, байбаки и суслики, издают «свист»; лисицы «брешут»; туры «рыкают»" (там же, стр. 123). Точность наблюдения природы и богатство языка здесь неразрывны. Жизненный опыт автора «Слова» непосредственно связан с его искусством художника.
роспущени. «Роспущени» иногда переправляют в «роспужены» на основании следующего места из евангелия от Иоанна: «вълк... распудить овьця». Однако текст ясен и без этой поправки.
Игорь къ Дону вои ведетъ. К. В. Кудряшов, исследуя направление походов Владимира Мономаха, пришел к следующему выводу: «Самое выражение «Дон», «с Дона» применяется иногда летописцем как общее географическое обозначение для всей области Дона за Северским Донцом, для всего великого поля Половецкого» (К. В. Кудряшов. Половецкая степь. М., 1948, стр. 117). Определение страны по протекающей в ней реке чрезвычайно характерно для летописного изложения: ср. о Ярополке: «он же седя Торжку поча воевати Волгу» (Лаврентьевская летопись под 1182 г.), или «том же лете ходи Вячеслав на Дунай» (Ипатьевская летопись под 1116 г.) и т. п. Выражение «ходить на Волгу, на Оку», «повоевать Сулу» и т. д. — постоянны в летописи. Те же определения страны по реке встречаем и в «Слове о полку Игореве»: «половци неготовами дорогами побeгоша къ Дону великому», «Игорь къ Дону вои ведетъ», «Кончакъ ему слeдъ править къ Дону великому», «Итти дождю стрeлами съ Дону великаго», «ту ся саблямъ потручяти о шеломы половецкыя, на рeцe на Каялe, у Дону великаго», «половци идуть отъ Дона», «на синeмь море у Дону», «суды рядя до Дуная», «скочи влъкомъ до Немиги», «на Немизe снопы стелютъ головами», «Игорь мыслию поля мeритъ отъ великаго Дону до малаго Донца», «дeвици поютъ на Дунаи» и т. д., и т. п. Если не считать городов, то все страны определяются в «Слове» не по княжествам, а по рекам, и нельзя не видеть в этом народного определения земель. Корни этих определений стран по рекам понятны; реки в древности имели гораздо больший удельный вес в экономической жизни страны, чем в новое время: в промысле, в торговле и как пути сообщения. Не случайно и летописец «Повести временных лет», давая в своей вводной части географическое описание Русской земли, ведет его по рекам Днепру, Волге и Западной Двине.
Уже бо бeды его пасетъ птиць по дубию. Принимаем чтение «по дубию» вместо «подобию» в издании 1800 г. и в Екатерининской копии. Исправление это оправдывается и палеографически: звук у в древнерусской письменности передавался сочетанием букв оу, причем последнее у часто писалось над о (в XVI в.) и могло быть пропущено при переписке. Получающийся при таком исправлении смысл Н. В. Шарлемань поясняет следующей картиной: «В народном творчестве, в литературе и в живописи давно отмечено, что хищники — четвероногие и пернатые — в древности передвигались вслед за войсками. Отряд двигался медленнее птиц, поэтому они останавливались в лесах на ночлег и отдых. На карканье многочисленных воронов и ворон, на клекот белохвостов, «ржание» коршунов автор и указывает в приведенном примере» (Из реального комментария к «Слову о полку Игореве». Труды Отдела древнерусской литературы, VI, М. — Л., 1949, стр. 115—116).
влъци грозу въсрожатъ по яругамъ. «Въсрожатъ» — повидимому, тоже, что «въсрошатъ», «въсрашатъ», «въсорошаютъ» — взъерошивают, возбуждают
К стр. 13
лисици брешутъ на чръленыя щиты. Русские щиты XII в. были легкие деревянные, миндалевидной или овальной формы, оковывавшиеся железом. Черлень, в которую были окрашены щиты русских, — первоначально была яркой розово-красной краской, изготовлявшейся из особого насекомого — червеца (coccus polonicus). Об этом червеце сообщает русский академик Паллас в описании своего путешествия по России (1768—1774 гг.) (см. цитацию у В. А. Щавинского. Очерки по истории техники живописи и технологии красок в древней Руси. М. — Л., 1935, стр. 100—101). Впоследствии (в XVI—XVII вв.) черлень натуральная с ее характерным интенсивным яркорозово-красным цветом заменялась различными дешевыми суррогатами. Под влиянием этих суррогатов изменились и представления о цвете черлени. Как цветовой термин черлень уже в XVI—XVII вв. означает краску более темного оттенка. О яркорозово-красной окраске русских щитов дает представление следующее место Ипатьевской летописи, где щиты русских воинов на смотру, который устроил им Даниил Галицкий, сравниваются с зарей; из-за них как восходящее солнце блестят светлые шлемы воинов: «щите же их яко зоря бе, шолом же их яко солнцю восходящу, копиемь же их дрьжащим в руках яко тръсти мнози, стрелцемь же обапол (по бокам) идущим, и держащим в руках рожаници (луки, — Д. Л.) свое, и наложившим на не стрелы своя противу ратным» (Ипатьевская летопись под 1151 г.).
О Руская земле! Уже за шеломянемъ еси! Это лирическое восклицание, которым автор «Слова» прерывает свое повествование, напоминает по своей форме отдельные элементы народных плачей, очень часто начинающихся со слова «уже». Ср. плач владимирцев по Андрее Боголюбском: «И поча весь народ плача молвити: «Уже ли Киеву поеха, господине, в ту церковь, теми Золотыми вороты...»" (Ипатьевская летопись под 1175 г.); ср. плач новгородцев по Мстиславе Ростиславиче: «И тако молвяху плачющеся: «Уже не можем, господине, поехати с тобою на иную землю...»" (Синодальный список Новгородской первой летописи под 1178 г.); ср. также плач «лепших людей» по Владимире Волынском: «уже бо солнце наше зайде ны и во обиде всем остахом» (Ипатьевская летопись под 1288 г.) и т. д. В «Слове о полку Игореве» сожаления автора начинаются с этого же народного «уже»: «Уже бо бeды его пасетъ птиць по дубию»; «Уже бо, братие, не веселая година въстала, уже пустыни силу прикрыла»; «Жены руския въсплакашась аркучи: «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслию смыслити, ни думою сдумати...»", «Уже дьскы безъ кнeса в моемъ теремe златовръсeмъ»; «И ркоша бояре князю: «Уже, княже, туга умь полонила... Уже соколома крильца припeшали поганыхъ саблями»; «Уже снесеся хула на хвалу; уже тресну нужда на волю; уже връжеся дивь на землю»; «А мы уже, дружина, жадни веселия»; «А уже не вижду власти сильнаго, и богатаго, и многовоя брата моего, Ярослава»; «Нъ уже, княже Игорю, утръпe солнцю свeтъ»; «Уже бо Сула не течетъ сребреными струями къ граду Переяславлю»; «Ярославли и все внуци Всеславли! Уже понизите стязи свои, вонзите свои мечи вережени. Уже бо выскочисте изъ дeдней славe».
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33