Лексические и грамматические свидетельства подлинности «Слова о полку Игореве» по старым и новым данным. Страница 13
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26
Оставался и третий способ — переписка подлинного сборника со вставкой текста «Слова». Какой из трех наиболее возможных способов был предпочтен подделывателем-текстологом и палеографом, предоставляем судить скептикам. В общей сумме возражений, которые можно сделать скептикам, вопрос о технике изготовления оболочки, внешнего вида вымышленного фальсификата почти не поднимался, его обходили и забывали. А он имеет свой вес и свое место, и на него следует обратить более пристальное внимание.
Нам хочется взвесить на критических весах и некоторые моменты подготовки текста «Слова о полку Игореве» к печати А. И. Мусиным-Пушкиным и его сотрудниками. В процессе прояснения темных мест «Слова» и обработки текста для публикации над ним была проделана издателем и редакторами многостепенная работа, основные этапы которой удалось установить.
Если взять за постулат, что А. И. Мусин-Пушкин, как дилетант в науке, доверчиво принял за «чистую монету» сфабрикованный кем-то другим текст «Слова» и стал «благородной жертвой обмана», то многостепенность работы по опубликованию его станет естественной. Рукопись с большим количеством испорченных мест нужно было прочесть, хорошо понять, нормализовать и сделать удобочитаемой в наиболее трудно поддающихся пониманию и чтению местах. Работа подвигалась медленно и была не по силам счастливому обладателю книжного сокровища, никогда не бывшему настоящим ученым — текстологом и палеографом. К своим усилиям ему пришлось присоединить усилия, эрудицию и фактические познания двух московских археографов — Н. Н. Бантыша-Каменского, директора Архива Коллегии иностранных дел, и его молодого помощника А. Ф. Малиновского1. Из своей находки А. И. Мусин-Пушкин не делал тайны, он показывал ее историографу Карамзину, Ермолаеву, Селивановскому и др. Кроме списка для Екатерины II, со «Слова», по-видимому, были сделаны списки для М. М. Хераскова и библиографа В. С. Сопикова, над подготовкой текста и комментариев издания 1800 г. трудился и историк И. Н. Болтин2. Рукопись видели много глаз, научно и житейски опытных, наметанных, просмотревших немалое количество рукописного материала. А Н. М. Карамзин сделал из нее даже выписки для своей «Истории государства Российского»3. Удивительно, как эти ученые и опытные практики не открыли подделки рукописи и так легко дали себя провести, попав в текстологические сети человека, который, как специалист, не мог стоять выше их. Ошибаться мог энтузиаст и меценат Мусин-Пушкин, никогда не бывший настоящим ученым. Но ошибиться целой группе признанных ученых и знатоков было трудно.
В процессе доведения текста «Слова о полку Игореве» до читателя в издании 1800 г. наметились следующие этапы. 1) А. И. Мусиным-Пушкиным и его двумя учеными сотрудниками Н. Н. Бантышем-Каменским и А. Ф. Малиновским были подготовлены текст первого издания и комментарии к нему. 2) Мусиным-Пушкиным (при возможном участии Болтина и Бантыша-Каменского) была сделана редакция текста «Слова» для переписчика Екатерининской копии, отразившая одну из стадий работы над рукописью. Тем же Н. Н. Бантышем-Каменским, возможно, были написаны и примечания к переводу 1795 г.4 3) А. И. Мусиным-Пушкиным при содействии Н. Н. Бантыша-Каменского был сделан и перевод к Екатерининской копии, переписанный писцом5.
Минимум трехстепенность редакционной работы публикаторов «Слова» — доказанный факт (в действительности были и другие промежуточные этапы — копия для кн. А. М. Белосельского и др.)6. Кропотливая и упорная работа над текстом велась изо дня в день в течение ряда лет. Все ее фазы и блуждания совсем естественны — дойти до цели прямым путем публикаторы не могли, понадобилась большая предварительная работа. И она была проделана. Но ее оправданность и необходимость можно принять только при условии, что найденная рукопись была подлинной или что в ее подлинность глубоко верил А. И. Мусин-Пушкин. А если это было не так? Если рукопись и в самом деле была поддельной, неужели Мусин-Пушкин, бывший главным вдохновителем ее опубликования, не догадывался об этом или не знал истину ее появления на свет? Мистификатор не мог не исходить из близких Мусину-Пушкину кругов коллекционеров, любителей и ценителей русских достопамятностей и славного прошлого своего отечества. Скептики близки к мысли, что им был, может быть, сам Н. Н. Бантыш-Каменский7. А с ним и в процессе редактирования и издания рукописи шел рука об руку Мусин-Пушкин. Неужели истина и факт фальсификации — процесса самого по себе чрезвычайно трудного, длительного и сложного — могли быть так законспирированы? А круг сотрудников и разбирающихся в древностях людей, видевших список и посвященных в трудности его дешифровки и истолкования — сотрудников начитанных и просвещенных, неужели и он был вовлечен в сети заговора? Среди них был такой почтенный историк, как Н. М. Карамзин, в «простоте душевной» даже сделавший выписки из рукописи.
Имя Мусина-Пушкина было крепко вплетено и в историю находки сборника со «Словом», с Ярославлем, архимандритом Иоилем и Спасо-Преображенским монастырем. Все отмеченное плохо увязывается с предположением, что Мусин-Пушкин мог не знать о подделке и невольно выдал фальшивый металл за чистое золото. Если подделка действительно совершилась, то краешек плотной завесы, ревниво спущенной над нею фальсификатором, был, конечно, приподнят для Мусина-Пушкина, бывшего душой и главной двигательной пружиной всего издательского предприятия.
Как же при такой ситуации логически добраться до объяснения многофазности текстологической работы над протографом «Слова», возникновения различных вариантов его текста? Это был бы сизифов труд, абсолютно не вызванный необходимостью, на который было затрачено около восьми лет труда, чтобы запутать и расщепить основную, «фальшивую», сфабрикованную подделывателями редакцию текста. Для чего понадобилось, предположим, Бантышу-Каменскому с Мусиным-Пушкиным (?) затуманивать отдельные слова и выражения, давать (и даже изобретать?) резко расходящиеся разночтения (фактические, орфографические и т. п.) в рукописи первого издания и в Екатерининской копии, кстати сказать, остававшейся несколько десятков лет погребенной в архиве Екатерины II? В конечном счете получалась какая-то текстологическая головоломка, окутанная псевдонаучной тайной, в создании которой Бантыш-Каменский (вероятный, по мнению А. Мазона, фальсификатор) с Мусиным-Пушкиным обманывали и запутывали самих себя. Если же приписать все эти тайнодействия одному Бантышу-Каменскому, как наиболее возможному, по догадкам А. Мазона, мистификатору, то удивление перерастает в полнейшее недоумение. Положим, А. И. Мусин-Пушкин действительно не знал всей подоплеки дела до конца и в какой-то мере «благородно заблуждался» и искренне пытался придать тексту «Слова» наиболее проясненный и научно выверенный вид, для чего им были приглашены опытные археографы. При таком допущении его манипуляции становятся объяснимее, легче могут получить логическое оправдание. Но как оправдать в мистификаторской компиляции и камуфляжном запутывании текста его настоящего создателя, державшего все ключи секрета и уж, конечно, ни в чем не заблуждавшегося насчет происхождения рукописи? И как согласовать с его предвзятыми и фальшивыми текстологическими приемами разночтения Екатерининского списка, из которых, во всяком случае, одно — «вазнистри кусы» — получилось более удобочитаемым, чем в окончательной и тщательнее подготовленной редакции первого издания8? А орфографические и графические разночтения в переводе кн. А. М. Белосельского и в выписках Карамзина, увеличивающие число редакционных вариантов? Фальсификатор (или фальсификаторы), с одной стороны, был заинтересован в придании тексту более нормального внешнего вида, в прояснении передаваемого содержания, а с другой — умышленно затемнял конструируемые при его содействии промежуточные редакции и их чтения.
1 См.: А. В. Соловьев. Екатерининский список и первое издание Слова. — В кн.: «Слово о полку Игореве» в переводах конца восемнадцатого века. Leiden, 1954, стр. 4—5. (В дальнейшем: Соловьев).
2 См.: П. Н. Берков. Заметки к истории изучения «Слова о полку Игореве». 3. К вопросу о первом упоминании о «Слове» в печати. — ТОДРЛ, т. V, 1947, М. — Л., стр. 134—135 (ср.: Л. Творогов. Как было открыто «Слово о полку Игореве». — Псковская правда, 1945, 14 ноября, № 215, стр. 2). См. также: Д. С. Лихачев. История подготовки к печати текста «Слова о полку Игореве» в конце XVIII в. — ТОДРЛ, т. XIII, 1957, М. — Л., стр. 82, 86. Сделанные Н. М. Карамзиным выписки из «Повести об Акире премудром», «Девгениева деяния» и «Слова о полку Игореве» были помещены в примечаниях ко II и III томам «Истории государства Российского». Выписки из «Слова» даны преимущественно в III томе, прим. 65, 67, 69, 70, 71, 72, 77, 114, 262, 263, 265, 266, 268; т. II, прим. 420 и т. д. О важности этих цитат писал Е. В. Барсов («Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси, т. I. М., 1887, стр. 69). Подробные извлечения из «Девгениева деяния» мусин-пушкинского сборника были напечатаны М. Н. Сперанским в работе: «Девгениево деяние». К истории его текста в старинной русской письменности. Исследование и тексты. — СОРЯС, т. XCIX, № 7, Пгр., 1922, стр. 133—134. См. также: В. И. Стеллецкий. Перевод «Слова о полку Игореве» Н. М. Карамзина. — ТОДРЛ, т. VIII, М. — Л., 1951, стр. 68—70; Боню Ст. Ангелов. Бележки върху «Слово о полку Игореве». — Известия на Института за българска литература, кн. V, 1957, стр. 456—458.
3 Е. В. Барсов. «Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси, т. I, стр. 69—70; см. также: Боню Ст. Ангелов. Заметки о «Слове о полку Игореве». VI. Карамзин о «Слове о полку Игореве». — ТОДРЛ, т. XVI, М. — Л., 1959, стр. 56—59.
4 См.: Соловьев, стр. 5.
5 См.: там же.
6 См.: там же, стр. 2.
7 См. статью А. Мазона «L’Auteur probable du Po?me d’Igor» (Comptes-rendus de l’Acad?mie des Inscriptions et des Belles-Lettres, Paris, 1944, 2-me trimestre) и ответ на нее Н. К. Гудзия «Невероятные догадки проф. А. Мазона о вероятном авторе „Слова о полку Игореве“» (ИОЛЯ, т. IX, вып. 6, 1950, стр. 492—498).
8 О подготовке текста Екатерининской копии А. И. Мусиным-Пушкиным см.: Д. С. Лихачев. История подготовки к печати текста «Слова о полку Игореве» в конце XVIII в., стр. 79—89.
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26