Лексические и грамматические свидетельства подлинности «Слова о полку Игореве» по старым и новым данным. Страница 24
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26
Присутствие в «Слове» книжных, старославянских по происхождению, союзов «аще», «акы», «яко», «бо» также оправдывается и исторически и стилистически. Использование их было обычно и для других памятников древнерусского языка. Их книжная природа отнюдь не нарушает общего стиля языка «Слова», книжно-поэтического во многих своих частях. Они, следовательно, не являются чуждыми телами, попавшими в текст памятника по прихоти неизвестного фальсификатора, выбравшего их не совсем удачно из древнерусского словаря.
1. Встречающийся в двух предложениях в условном и в одном — в условно-уступительном значении в «Слове» союз «аще» С. П. Обнорский считает результатом «замещения под внешний болгаризованный тип всего вероятнее „аже“ оригинала»1: «Боян бо вeщій, аще кому хотяше пeснь творити, то растeкашется» (3); «аще его опутаевe красною дeвицею, ни нама будетъ сокольца» (44) и «Аще и вeща душа въ друзe тeлe, нъ часто бeды страдаше» (37 — с условно-уступительным «аще»).
Позднейшим подновлением, каким его считает в «Слове» С. П. Обнорский, было «аще» и в тексте редакций «Русской Правды»2. «Аще» наличествует и в Рижской редакции Смоленской грамоты 1229 г., отделенной от времени сложения «Слова» всего навсего какими-нибудь четырьмя десятилетиями3. «Аще» было вполне обычно и в Лаврентьевской летописи. Употребление книжного союза «аще» в основном в текстах древнего русского языка обусловливалось стилистическими соображениями и учащалось в общем по мере приближения памятника к более позднему времени. При всем этом в большом количестве случаев мы констатируем несоблюдение указанной нормы, прямое отклонение от нее.
В первом и третьем выражениях в «Слове» (3, 37) книжность весьма ощутима. В первом книжно-приподнятое «аще кому хотяше пeснь творити» хорошо гармонирует с мажорно-поэтическим тоном интродукции «Слова», его зачина. В третьем звучит тон философской сентенции: «Аще и вeща душа в друзe (дръзe) тeлe, нъ часто бeды страдаше». Несколько озадачить на первый взгляд может только контекстовая среда союза «аще» в третьей фразе разговорно-диалогического характера, в не вполне подходящем речевом окружении, в разговоре Гзака с Кончаком. К тому же «аще» употреблено во второй одностильной части общего контекста, имеющего в своей первой части стилистически оправданное (более разговорное) «аже». Такой симбиоз союзов «аже» — «аще» в смежных частях одного и того же контекста действительно может вызвать некоторое к себе подозрение. Однако факты рассеивают его. Оказывается, что «аще» в «Слове» в разговорном контексте не единственный случай вообще. В разговорных и стилистически пониженных контекстах оно вполне обычно в текстах древнего русского языка. В статьях ярко выраженного юридически-бытового характера союз «аще» находим в списках Смоленской грамоты 1229 г. Рижской редакции: «Аще око выбьють, или руку отнуть, или ногу»; «Аще кто деревомь ударить члвка до кръви» и др.4 В разговорно-полемической речи «аще» нашло место и в Лаврентьевском списке: «Аще бо бы перевозник Кий, то не бы ходилъ Царю-городу» или в рассказе об обрах — «аще поeхати будяше обърину, не дадяше въпрячи коня» и др., а также в статьях с бытовой лексикой в тексте договора 912 г.: «Аще вывержена будеть лодьа вeтром великим на землю чюжю»; «Аще ли лучится кому от лодьи убеену быти от нас Руси, или что» и др. Вообще союз «аще» в Лаврентьевском списке в цитированных контекстах совершенно обычная лексема. Обычен он и в «Поучении» Владимира Мономаха и у Даниила Заточника, а также, как было отмечено выше, и в более поздних редакциях «Русской Правды»5. А отсюда ясно, что чем бы мы ни считали «аще» в составе отдельных редакций древнерусских памятников, в том числе и в «Слове» — подновлением или хронологически оправдываемой принадлежностью древней русской лексики, наличие его в «Слове» не стилистический нонсенс.
2. Употребление других книжных, старославянских по происхождению союзов «акы», «яко» и «бо» в «Слове» и как лексем, и как синтаксических элементов подчинено общим нормам их функций в древнерусском языке вообще. Сомневаться в уместности их использования синтаксисом «Слова» нет оснований и данных.
Болгаризованный сравнительный союз «акы» («аки») в выражениях «сами скачють акы сeрыи влъци въ полe» (8), «по Рускои земли прострошася половци, аки пардуже гнeздо» (25), «Не ваю ли храбрая дружина рыкаютъ акы тури» (29) в «Слове» был известен в таком же значении другим древним русским текстам — Святославову Изборнику 1073 г. (в большом количестве), Лаврентьевской летописи, «Поучению» Мономаха, Ипатьевской летописи6.
Союз «яко» употреблен в «Слове» в сравнительном значении: «... а поганаго Кобяка из луку моря..., яко вихръ выторже» (21—22) и «Высоко плаваеши на дeло въ буести, яко соколъ на вeтрехъ ширяяся» (31). «Яко» обычно считается чисто книжным, церковнославянским союзом. В древнерусском он воспринимался как принадлежность высокого стиля. Такой оттенок книжности имеют оба контекста с «яко» в «Слове»7.
Многократно употреблен в «Слове» союз-частица «бо» (17 случаев). Ср. «Боянъ бо вeщий, аще кому хотяше пeснь творити» (2—3), «Помняшеть бо речь първыхъ временъ усобицe» (3), «Хощу бо, рече, копие приломити» (6) и др. «Бо» было употребительно и в других памятниках древнерусского языка8.
В заключение сделаем небольшой экскурс в область союзов, употребленных в различных версиях «Задонщины», тенденциозно выдаваемой скептиками за образец «Слова». Какой материал в этом отношении предположительно могла предоставить «Слову» «Задонщина»?
При сопоставлении «Задонщины» со «Словом» не может не произвести впечатления совершенно нехарактерное употребление союзов во всех списках «Задонщины», как ранних, так и позднейших. В ней нет и половины союзов «Слова». В двух старших списках — К-Б и И-2 — правда, небольших по объему, союзов совсем мало. В них полностью отсутствуют, что весьма показательно, наиболее типичные русские союзы «аже», «неже», «коли», «(а) любо», придающие тексту «Слова» определенный лексико-синтаксический колорит древности. Нет их и в других редакциях «Задонщины». Исключение делает союз «коли» Синодального списка (XVII в.) — единственный во всех списках! Ср. «скажи ми, брате, коли и мы словесы о похвалных сихъ о нынешних повестех а полкъ великого князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Володимера Анъдреевича и правнуковы Володимера Киевского» (С, 250) — в явно испорченном тексте. Неужели этот единственный союз «коли», и к тому же в совершенно испорченном контексте, мог вдохновить таинственного мистификатора на введение в свой текст целой вереницы характерных русских союзов?
1 Обнорский. Очерки, стр. 177.
2 См.: С. П. Обнорский. 1) «Русская правда» по древнейшему списку. Л., 1930, стр. 20; 2) Очерки, стр. 23.
3 См.: Борковский, стр. 179.
4 См.: там же, стр. 178, 179.
5 См.: Обнорский. 1) Очерки, стр. 22, 23; 2) «Русская правда» по древнейшему списку, стр. 20.
6 См.: Е. Барсов. «Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси, т. 3, стр. 7.
7 См.: Т. П. Ломтев. Очерки по историческому синтаксису русского языка. М., 1956, стр. 507, 508. Впрочем, А. А. Потебня (Из записок по русской грамматике, ч. I—II, Харьков, 1888, стр. 430) и Т. П. Ломтев (Очерки..., стр. 508) не считают союз «яко» древнеболгарского происхождения.
8 См.: Е Барсов. «Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси, т. 3, стр. 27—30.
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26