Слово о походе Игоря, Игоря сына Святославова, внука Олегова объяснительный перевод Д.С. Лихачева
1-2-3-4-5-6
Автор „Слова“ отказывается начать свое повествование в старых выражениях и хочет вести его ближе к действительным событиям своего времени; он характеризует старую поэтическую манеру Бояна.
Не пристало ли нам, братья, начать старыми („старомодными“, старинными) выражениями горестное повествование о походе Игоря, Игоря Святославича? — (Нет,) начать эту песнь надо, следуя за действительными событиями нашего времени, а не по (старинному) замышлению (способу, плану, приему) Бояна. Ибо Боян, вещий, если кому хотел песнь сложить, то (вместо того, чтобы следовать „былинам сего времени“, так и) растекался мыслию по дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Вспоминал он, как говорил, первоначальных времен войны, (и) тогда напускал десять соколов (пальцев) на стадо лебедей (струн): который (из соколов) догонял какую (лебедь), та первая (и) пела песнь („славу“) старому Ярославу (Мудрому), храброму Мстиславу (Владимировичу), который зарезал Редедю (касожского князя) перед полками касожскими (в Тмуторокани), прекрасному Роману Святославичу (сыну Святослава Ярославича, князя Тмутороканского). То, братья, Боян не десять соколов на стадо лебедей пускал, но свои вещие персты на живые струны возлагал; они же сами собой (без всяких усилий, — в привычных старых выражениях, „старыми словесы“) князьям славу рокотали.
Автор определяет хронологические границы своего повествования.
(Итак), начнем же братья, повествование это от старого Владимира (Святославича Киевского) до нынешнего Игоря (Святославича Новгород-Северского), который препоясал ум крепостью своею (подчинил свои мысли своей „крепости“ — мужеству, храбрости) и поострил сердце свое мужеством; исполнившись ратного духа, навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую.
Печальное и тревожное начало похода Игоря.
Тогда (в начале того печального похода) Игорь взглянул на светлое солнце и увидел (грозное предзнаменование): от него (Игоря) тьмою (затмения) все его воины покрыты. И сказал Игорь дружине своей: „Братья и дружина! Лучше (больше чести) ведь зарубленным быть (в битве), чем плененным (бесславно дома, дожидаясь половецкого набега); так сядем (же), братья, на своих борзых коней (выступим в поход), да поглядим (хотя бы) на синий Дон (в земле Половецкой)“. Склонился у князя ум (мысль) перед страстным желанием, и охота отведать великого Дона (дойти с победою до Дона) заслонила ему (недоброе) предзнаменование: „Хочу ведь, — сказал (он), — сам копье преломить (сам вступить в единоборство) на краю поля Половецкого; с вами, сыны русские, хочу (или) сложить свою голову, или испить шлемом Дона (победить половцев на Дону)“.
Предположение о том, в каких высокопарных выражениях воспел бы Боян поход Игоря.
О Боян, соловей старого времени! Вот бы (уж) ты эти походы (по-соловьиному) воспел, скача, соловей, по воображаемому дереву, летая умом под облаками, соединяя (воедино) славы обеих половин этого времени (славу начальную и конечную времени этого повествования — „от старого Владимира до нынешнего Игоря“), рыща по тропе (языческого старого русского бога) Трояна (т. е. носясь по божественным путям) через поля на горы (иначе говоря — переносясь воображением на огромные расстояния). (Пришлось бы) внуку тому (т. е. внуку бога Велеса, о котором ниже) воспеть песнь (в честь) Игоря (в таких (старинных) выражениях): „Не буря (русских) соколов занесла через поля широкие; стада (половецких) галок (уже) бегут (спасаясь) к Дону великому“. Или (так бы) начать петь (тебе), (о) волшебник Боян, внук (бога) Велеса: „(Еще только) кони (вражеские) ржут за (пограничною рекою) Сулою, (а) слава (победы над ними уже) звенит в Киеве; трубы (еще только) трубят (созывая войска) в Новгороде (Северском), а стяги (уже) стоят (готовые выступить) в Путивле!“.
Ободрение Игоря его братом Всеволодом выступить в поход.
(И вот) ждет Игорь милого брата Всеволода (чтобы итти с ним в поход). И сказал ему буйный тур Всеволод (одобряя его): „Один (ты у меня) брат, один свет светлый — ты, Игорь! Оба мы — Святославичи (оба мы одного (храброго) гнезда). (Так) седлай (же), брат (мой), своих борзых коней, а мои-то (уже) готовы, оседланы у Курска раньше. А мои-то куряне знаменитые воины: под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, концом копья вскормлены, пути им ведомы, овраги им знакомы, луки у них натянуты (изготовлены к бою), колчаны отворены (на изготовке), сабли изострены; сами скачут, как серые волки в поле, ища себе чести, а князю — славы“.
Выступление Игоря в поход и грозные предзнаменования. Безнадежность похода.
Тогда (после встречи с Всеволодом и его одобрения) вступил Игорь князь в золотое стремя (выступил в поход) и поехал по чистому полю. Солнце ему тьмою (затмения) путь заграждало (предвещая опасность); ночь, стонущи, ему грозою, птиц пробудила (как бы стремясь предупредить его); (зловещий) свист звериный встал (свист степных зверей — сусликов); взбился див (мифическое существо восточных народов), кличет на вершине дерева (предупреждая своих о походе русских), велит прислушаться (к походу русских) земле незнаемой (Половецкой степи), Волге, и Поморию, и Посулию (пограничной с Русью земле по реке Суле), и Сурожу (в Крыму), и Корсуню (там же; иными словами — всем враждебным Руси юговосточным странам), и тебе, Тмутороканский идол (идолу какого-то языческого бога, стоявшего близ Тмуторокани)! И (вот) половцы непроложенными дорогами (дорогами, заранее, как обычно перед походами, не „протеребленными“, т. е. в крайней спешке) побежали к Дону великому (навстречу войску Игоря); кричат телеги (их) в полночь, словно лебеди распущенные. (А) Игорь ведет к Дону воинов (несмотря на все дурные предвестия)!
1-2-3-4-5-6