Представления о времени в «Слове»
1-2
В лексике «Слова о полку Игореве» отчетливо обнаруживаются типичные для XI—XIII вв. оттенки словоупотребления и семантики. Мы коснемся только одной темы — значения некоторых слов и выражений в «Слове о полку Игореве», связанных с особенностями представлений о времени в Древней Руси.
В работе «Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи» Ф. П. Филин обратил внимание на то, что «в своем абстрактном виде понятие «прежде» — продукт позднего мышления. В дописьменную эпоху у славян, как и у всех других народностей, находившихся на одинаковой с ними ступени развития мышления, понятие «прежде» было тесно связано с различными пространственными и другими понятиями, и эти связи лежат на поверхности, как в старых славянских письменных языках, так и в современной славянской речи (ср. древнерусское и современное перед — «передняя часть чего-либо», «то, что находится впереди», и многочисленные сложные образования с данным словом, обозначающие разнообразные конкретно-материальные понятия...)»1. В X—XIII вв. представления о времени стали уже в достаточной мере общими и абстрактными, но его связи с пространственными представлениями были все же значительно теснее, чем в новое время, а главное, они отличались качественно.
Обычные представления о будущем связывают его с тем, что находится впереди (ср.: у него еще целая жизнь впереди или: наше будущее впереди). Обычные же представления о прошлом связываются с представлениями о том, что находится сзади (ср.: все страхи у него позади или: у него за плечами годы упорного труда). Настоящее, с точки зрения обычных представлений нового времени, находится между прошлым и будущим.
Иными были временные представления в Древней Руси. Прошлое в X—XIII вв. (а частично и позднее, точные хронологические пределы установить вряд ли возможно) ассоциировалось прежде всего с тем, что впереди. «Передний» означало «прежний, прошлый»; ср.: «Тое же зимы даша Изяславу Туров и Пинеск к Меньску, то бо бяшеть его осталося, передьние волости его» (Лавр. лет., под 1132 г.); или: «Како уставили переднии князи, тако платите дань» (Новг. I лет., под 1229 г.); или: «Прародители его по изначяльству были в приятельстве и в любви с передними римскими цари, которые Рим отдали папе» («Памятн. дипл. снош. России с держ. иностр.», т. I. СПб., 1851, с. 17, под 1489 г.); или: «Ино то царь брат наш делаешь гораздо, что на своей правде крепко стоишь и нашу переднюю дружбу к себе помятуешь» («Памятн. дипл. снош. Моск. государства с Крымом и Ногаями и Турциею», т. II. СПб., 1895, с. 255, под 1516 г.). Так же точно одно из значений слова «переди» было «прежде, раньше»; ср.: «Томь же лете и Ладога погоре, переди Новагорода» (Новг. I лет., под 1194 г.); или: «О нем же переде сказахом» (Ипат. лет., под 1283 г.). С теми же представлениями о прошлом как о находящемся впереди какого-то определенного временно?го ряда связано и одно из значений слова «первый» (ср. хотя бы в «Слове о полку Игореве»: «първых временъ усобицe»; «о, стонати Руской земли, помянувше пръвую годину и пръвыхъ князей!»). Этимологические остатки этих древних представлений сохраняются отчасти и поныне (в слове «прежде» и др.), но как конкретные представления о прошлом они в новое время отсутствуют.
Представление Древней Руси о прошлом как о чем-то, что стоит впереди, отнюдь, однако, не означает, что будущее рассматривалось как нечто, стоящее позади нас. «Задним» было то, что стоит в конце, позади временного ряда, безотносительно к нашему положению. Это могли быть события последних лет, а иногда даже и события будущие, если ими должна была замыкаться какая-то цепь событий, какой-то временной ряд. Обычное летописное выражение «о сем бе в задних летех писано» означает: «об этом было писано под последними годами летописного повествования». В связи с этим следующим известным словам Ипатьевской летописи (под 1254 г.): «Хронографу же нужа есть писати все и вся бывшая, овогда же писати в передняя, овогда же воступати в задняя» — следует дать такое толкование: «Хронографу следует описывать все случившееся, то возвращаясь к старине, то описывая последние события». Толкование И. И. Срезневского, предложившего понимать в данном месте Ипатьевской летописи слово «передняя» как «будущее»2, лишено оснований и обессмысливает текст. Ведь в тексте Ипатьевской летописи сказано: «все и вся бывшая», «будущее» же не может относиться к «бывшему». Ср.: «Имеях же у себе за 20 лет приготовлены таковаго списания свитки, в них же беаху написаны некыя главизны еже о житии старцеве памяти ради; ова уба в свитцех, ова в тетратех, аще и не по ряду, но предняя назади, а задняя напреди» (Житие Сергия, написанное Епифанием)3. Слово «заднее» могло относиться и к будущему, хотя основное временно?е его значение все же — «относящееся к последнему времени», «то, что стоит в конце какого-то определенного промежутка времени». Условно можно принять для слова «задняя» значение «будущее» — например, в следующем случае: «И под тем каменем Моисей... от бога прия скрижали каменны... и ту виде задняя его и просветись лице его, яко солнце» (Никон. лет., под 1204 г.). В связи с этим значением слова «задняя» стоит и юридический термин Древней Руси «задница» — «то последнее, что осталось от умершего, наследство» (ср. этот термин в «Пространной правде»: «Аже смерд умреть, то задницю князю...»).
Итак, слово «передняя» в древнерусском языке относилось к прошлому, когда речь шла о времени, точнее, к началу какого-то определенного промежутка времени, «задняя» же — к недавно случившемуся, ко времени последних событий, к завершению какой-то цепи событий, иногда — к будущему. Значения наших слов «прошлое» и «настоящее» лишь условно, с большим приближением, могут быть здесь применены. Это происходило потому, что представление о настоящем еще не устоялось, не отделилось от представлений о будущем и не сузилось до момента, делящего время на две половины, — ту, которая впереди, и ту, которая сзади. Четких границ между настоящим и прошлым не было. События располагались во времени вне зависимости от личного положения человека относительно их. «Передними», древними были первые из этих событий, начало цепи времени, «задними» были последние события, безразлично — настоящие или будущие.
Определяя отношения нового времени к пространственным ассоциациям времени, мы должны были бы сказать, что представления о будущем как о находящемся впереди и о прошлом как находящемся сзади предполагают собственное положение человека между этим прошлым и будущим. Прошлое сзади по отношению к тому человеку, о ком идет речь, будущее впереди также по отношению к тому, о ком говорят. В Древней Руси прошлое впереди только потому, что оно начинает собою цепь событий, а настоящее и будущее сзади потому, что они эту цепь замыкают: здесь нет места для представлений о положении самого человека относительно этих «впереди» и «сзади». Представление о настоящем еще не выкристаллизовалось, не отделилось полностью от представления о будущем.
1 Филин Ф. П. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи. Л., 1949, с. 140.
2 Срезневский И. Материалы для Словаря древнерусского языка, т. II. СПб., 1902, с. 905.
3 Памятники древней письменности. СПб., 1885, с. 3.
Предыдущая глава
1-2