Этнические повороты
1-2
Самым убедительным доказательством подлинности «Слова о полку Игореве» является его язык, хранящий ряд слов и форм, исчезнувших в русском языке к нашему времени, и сохраняющий древние значения некоторых и ныне живущих слов.
«Других доказательств нет, как слова самого песнотворца. Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под который невозможно подделаться», — писал А. С. Пушкин, возражая скептикам своего времени1.
Однако до сих пор еще не в полном объеме вскрыты эти древние значения; особенно это касается тех слов, которые и поныне живут в русском языке, но с другим смысловым наполнением.
Во многом понимание «Слова о полку Игореве» было предопределено первым изданием, которое после утраты рукописи «Слова» приобрело значение оригинала, а перевод первых издателей, местами вольный, местами буквалистский, стал точкой отправления для многих последующих переводчиков. Этот буквализм проявлялся чаще всего там, где древнее слово казалось знакомым и известным.
Так получилось со словом гроза, употребленным в памятнике четыре раза. В двух случаях сразу было ясно, что его нельзя понимать в прямом современном смысле — грозы твои по землямъ текутъ и грозою бяшетъ притрепал, — и здесь гроза воспринималась как метафора. В двух же других случаях слово гроза воспринималось и воспринимается как изображение грозовой ночи в современном значении: нощь стонущи ему грозою птичь убуди и влъци грозу въсрожать по яругамъ.
В древнерусском языке слово гроза имело значения: ужас, угроза (Срезневский, I, 595). Слово это — общеславянское, А. Брюкнер относит его к праславянскому словарному фонду2, и во всех славянских языках, кроме русского, оно сохранило свое древнее значение — угроза, ужас, страх, трепет3, а гроза как атмосферное явление в чеш. bourka, в сербохорв. олујa, невреме, в польс. burza, в болг. буря.
Принимая во внимание указанные значения слова гроза в славянских языках, интересно сопоставить славянские переводы одного хотя бы места — нощь стонущи ему грозою птичь убуди — с переводом первого издания: грозная восставшая ночью буря пробуждает птиц.
В 1810 г. переводит «Слово о полку Игореве» на чешский язык Й. Юнгман, не знавший иного перевода, кроме издания 1800 г., но у него читаем: noc stonici (lkajici) jemu hruzou ptactvo probudila — ночь стонами (рыданиями) ему ужасом птиц пробудила.
К. Я. Эрбен в 1869 г. переводит: noc, narikajic, hruzou (svou) zbudila jemu ptactvo — ночь, жалуясь, ужасом пробудила ему птиц.
В переводе Павла Папачка (1926 г.) читаем: noc, stenajice hruzou vzbudila mu ptactvo — ночь стонами ужаса возбудила ему птиц.
Польский перевод Августа Белевского (1833 г.): noc obudzila ptactwo (stekajace) mu groza — ночь пробудила птиц, воющих ему от страха.
Сербский перевод М. Светича (Й. Хаджича), 1842 г.:
|
Па ноhь стенe, птице узбуhуе,
Те га страше, грозомъ нападаю. — |
а ночь стонет, птиц пробуждает, те его пугают, страхом нападают.
Сербохорватский перевод О. Утешиновича-Острожинского (1852 г.): ноh стењуhи њему грозом птице пробуди — ночь стонами ему и страхом птиц пробудила.
Словенский перевод М. Плетершника (1866 г.): noc in stokanje je zbudilo ptice njemu v grozo — ночь и стоны пробудили птиц ему страхом.
Болгарский перевод Р. Жинзифова (1863 г.): А нокь стенкайки, плашейки него, птицы разбуди4 — а ночь, стеная и пугая его, птиц разбудила.
Эти переводы показывают, что все славянские переводчики восприняли слово гроза с точки зрения своего языкового сознания, а так как на всех славянских языках, кроме современного русского, гроза — это ‘страх’, ‘ужас’, ‘трепет’, то ни одной грозы или грозной бури в переводах нет, но везде этот страх, трепет и ужас пробуждает «ночь».
Перевод первых издателей был продиктован стремлением сохранить грозу, хотя бы в форме грозная, а также тем, что кроме грозы не видели другого субъекта, который мог бы убудити птиц. Но первым издателям хорошо было известно древнее значение слова гроза, ибо еще в Словаре Академии Российской (1789—1792), который был в 1800 г. новейшим, первое значение именно это: «приближение опасности, беды», а название атмосферного явления — только четвертое в ряду других5. О том, что в начале XIX в. еще хорошо понималось древнее значение слова гроза, говорит и перевод Я. Пожарского, где читаем: «Ночь, стоня от страху птиц пробудила» (разрядка наша. — Э. Г.)6.
Однако к нашему времени это древнее значение слова гроза отошло на периферию его употребления, а на первое место выступило первоначально переносное значение: страх и ужас (гроза), возбуждаемые грозным явлением природы, передали ему в конце концов и свое наименование. Поэтому для современного читателя «Слова» произведение наполнено грозами, особенно в двух рассматриваемых местах встречаем только такое понимание: это была грозовая ночь. Такое прочтение не вызывало ни малейшего сомнения, ибо переполох, поднявший птиц, тоже рассматривался как результат ночной грозы.
Но когда знакомимся со славянскими переводами, ясно видим, что грозы в нашем современном понимании не было, а был страх и ужас. Значит, не гроза переполошила птиц. А что же? — Ночь. Каким же образом?
1 Пушкин А. С. Собрание сочинений: В 10-ти т. М.; Л., 1949, т. 7, с. 503.
2 Bruckner A. Slownik etymologiczny jezyka polskiego. Warszawa, 1970, s. 159.
3 Kopecny F. Zakladni vseslovanska slovni zasoba. Praha, 1981, s. 124.
4 См. переводы: Slovo о pluku Igorove / Rusky text v transkripci, cesky preklad a vyklady Josefa Jungmanna z R. 1810. Vydal a uvodem opatril V. A. Francev v Praze, 1932; Dve spevu staroruskych, O vyprave Igorove a Zadonstina / vydal Karel Jaromir Erben v Praze, 1869; Pisen o vyprave Igorove, Igora syna Svjatoslavova, vnuka Olegova / Prelozil a uvod napsal Pavel Papacek. Praha, 1926; Wyprawa Igora na Polowcow / Poemat slawianski wydany przez Augustina Bielowskiego. Lwow, 1833; Пeсна (Слово) о полку Игоровом (XII века) / с подлиннога Русскога на србский език преведена од Милоша Светиhа (Иован Хаhиh). — In: «Голубица» съ цветомъ књижества србскогъ. у Београду, 1842, IV, с. 148—178; Слово о пуку Игореву, Игора сина Светославова, унука Ольгова / извео Огњеслав Утјешиновиh-Острожински (1-е изд. в 1852 г. в журнале «Невен», 2-е в 1871 г. в альманахе «Вила Острожинска», Вена), с. 216—231; Жинзифов Р. Слово за полкът Игорев, Игоря, сина Святъславля, внука Олгова / Преведе от староруски язик Р. Жинзифов. — Новобългарска сбирка, М., 1863, с. 7—58.
5 Словарь Академии Российской. СПб., 1790, ч. 2, с. 354—355.
6 Слово о полку Игоря Святославича, переложенное Я. Пожарским. СПб., 1819, с. 9.
1-2