Стилистический и лексический комментарий к «Слову о полку Игореве». Страница 17
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50-51
на храбрыя плъкы Игоревы — см. выше, стр. 86.
Земля тутнетъ — «вопиют сильно, яко тутнати и гремети всеми месту тому от вопля людии тех» (Хождение игумена Даниила: Срезневский, III, 1040); «земля тутнаше» (Октоих XIII в.: там же); «глас рече трубы тутняаше велми» (Псалтырь толковая XI в.: там же), «да отъвьрьзеться церкы, священое да потутьнетъ» (Минея 1095 г., сентябрь, стр. 083). В XI в. известно было и существительное «тутьн» в значении «шум, грохот», в Пов. врем. лет под 1092 г. (Ипат. лет.): «...в нощи бывше тутен, стонаше полунощи, яко человеци рыщуть беси по улици». В житии Феодосия Печерского: «...яко же слышааше тутън» (Срезневский, III, 1040). В Шестодневе есть слово «тутнание»: «...гласове беаху и тутнание, рекше звек гласом» (л. 16); «глас грома твоего в колеси еже из възгръмениа тутьн гласом прозвав» (там же).
рекы мутно текуть — «река среде моря текушти сладъка» (Григорий Назианзин, XI в.: Срезневский, III, 955); «река без берегов текуще» (Даниил Заточник: там же). Метафорический смысл, наряду с прямым, этому выражению придает слово мутно: «мутная» вода символ несчастья, вообще чего-то печального, отрицательного, не только в народной поэзии, но и в литературе XI—XII вв. Так, в Минее 1097 г. в службе 4 ноября читаем: «Показая реку воды мутьныя», где «вода мутьная» — «безбожие» язычества, побежденное святым. Та же символика применяется в учительной литературе (хотя и в форме сравнения) — в Златоструе XII в.: «Тако бо суть епискупля печали, акы море мутимо» (Срезневский, II, 196).
Пороси поля прикрываютъ, стязи глаголютъ. — Полногласную форму «порох» — «пыль» имеем в примерах с XI в.: «...ту же пороха нападъшу от места незаветръна» (Изборник Святослава 1076 г., л. 41). Множ. ч. от «порох» А. Потебня считает характерным не только для древнерусского, но и для старого чешского и старого польского языков, когда слово обозначает «делимое вещество». Р. Якобсон, ссылаясь на это объяснение, дает аналогичное множ. ч. от слов «снег» и «грязь»: «...гора высока... и снези на неи лежат чрез лето» (Хождение игумена Даниила); в Ипат. лет. под 1151 г. «перейдя грязи» (La Geste, стр. 268—269). Ср. также «многи крови проливаются» (Лавр. лет., 1156 г.); «в велице прасе» (Александрия, стр. 49). — стязи глаголютъ. — Д. С. Лихачев (Устные истоки, стр. 72) считает, что вся эта картина рисует постепенное приближение половцев, следовательно, здесь речь идет о половецких стягах, которые показывают наступление врагов. Самое сочетание слова «стяги» — в его первоначальном значении «боевое знамя» — с глаголютъ находит соответствие в примере из слова Григория Богослова по списку XIV в., где читаем: «Знаменье глаголеть стяг, им же знаменают воеводы победу» (А. Горский и К. Невоструев. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки, т. III, отд. II, 2, М., 1859, стр. 85).
Половци идуть отъ Дона, и отъ моря, и отъ всехъ странъ Рускыя плъкы оступиша (испр. из отступиша). — К сочетанию идуть отъ, указывающему место отправления, имеем параллели в летописи: «...от коея убо страны приходящим в Русь» (Ипат. лет., 911 г.); ср. в Остром. ев.: «...бежашя от гроба» (Срезневский, II, 770). — оступиша — «иноплеменници... оступиша полкы Рускыи» (Ипат. лет., 1111 г.), этим глаголом обозначено окружение осажденного в городе войска: «...все силы... оступиша град» (Ипат. лет., 1174 г.); в переводе Флавия: «...оступиша войско» (стр. 362). Библейские припоминания ввели этот оборот в гимнографию — в русском тексте Минеи 1096 г. читаем: «...врази оступиша ны», «оступиша ны измаилитене» (октябрь, стр. 162). — отъ всехъ странъ — «въсиа намь деньница просветлаа, яко ж от всех странь видевше светение» (Д. Абрамович. Киево-Печерський патерик. Київ, 1930, стр. 22).
Дети бесови кликомъ поля прегородиша. — дети бесови — «бесово деиство» (Пандекты Никона XI в.: Словарь, 1, стр. 49). — «клик» сражающихся отмечается не раз летописью, то предваряющий битву (как в данном случае в «Слове») — «и тако полци приехавъше к мостку, кликнуша» (Ипат. лет., 1150 г.), то раздающийся во время боя — «и кликнуша, и печенези побегоша» (Лавр. лет., 992 г.). — Ср.: «обычаи же есть на рати руками мауще поущати и кличем въпиюще» (Толковые пророки XI в.: Срезневский, I, 1222). — В переносном значении применен здесь в «Слове» глагол прегородиша, известный в прямом смысле уже по тексту Русской Правды (в русской форме «перегородити» — см. примеры: Срезневский, II, 902).
а храбрии Русици преградиша чрълеными щиты — см. выше, стр. 81.
Яръ Туре Всеволоде! — см. выше, стр. 63—64.
Стоиши на борони. — Глагол «боронити» с XI в. известен и в деловом языке и в летописи в значении «защищать», а существительное «боронь» в примерах, отмеченных Срезневским (I, 154), имеет смысл «помеха, препятствие»; в Смоленской грамоте 1229 г. — «продать свои товар без всякое борони», купить товар «без борони» (Срезневский, I, 154). Форму «бороня» находим в Ипат. лет. под 1151 г.: «Аз есмь, брате, тобе много молвил и Изяславу... не пролеита крови христьяньскы, ни погубита Рускы земле, того вам есмь бороня» (Словарь, 1, стр. 63). Конструкции стоиши на — аналогично в Пандектах Антиоха XI в. выражение: «Путьмь истины труда длъжъни есм ходити и мужьскы стояти на супостата нашего» (Срезневский, III, 529, переводит: «Противостоять, противиться»).
прыщеши на вои стрелами, гремлеши о шеломы мечи харалужными (ср.: поскепаны саблями калеными шеломы Оварьскыя ... летятъ стрелы каленыя, гримлютъ сабли о шеломы, трещатъ копиа харалужныя въ поле незнаеме, среди земли Половецкыи). — Стрелы каленые, сабли каленые — самые крепкие: «Донъдеже горить железо, студеном да ся калить» (Григорий Назианзин, XI в.: Срезневский, I, 1183); «железо... закалаемо» (Пчела, стр. 270). — летятъ стрелы (ср. выше, стр. 89). — Они уподобляются дождю, и потому ими можно «прыскать» — брызгать. — О «шеломы» гримлютъ или гремлютъ и сабли и «мечи харалужные» — обе формы этого глагола известны в памятниках с XI в. и для обозначения звука грома, и громкого звука вообще: «Плачь имяше он гримающь до небеси» (слово Григория Богослова: Срезневский, I, 593); «людие... вопиють сильно, яко тутнати и гремети всему месту тому от вопля людий тех» (Даниил игумен, стр. 131). — мечи харалужными — В. В. Арендт отмечает, что русские мечи в XI—XIV вв. были западноевропейской работы. «Харалужный» — определение, связанное с понятием пламя-свет, с обработкой металла в жару-пламени (В. В. Арендт. К вопросу о «мечах харалужных» Слова о полку Игореве. — Сборник к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова. М. — Л., 1934, стр. 335—342). Имеются объяснения слова «харалуг» как заимствования из тюркских языков. «Мечи», по наблюдениям археологов, — арабские и турецкие — встречаются начиная с VII в., сохранилось их немало и от XII в. Но в русских погребениях мечи находятся лишь в X в., так как при христианском погребальном обряде их уже не клали в могилы.
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50-51