Стилистический и лексический комментарий к «Слову о полку Игореве». Страница 3
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50-51
В Синодальном списке Новг. I лет. дважды — под 1300 и 1326 гг. — называется в Новгороде по этому имени улица: «на Бояни улке». В настоящее время опубликована запись, высеченная на столбе Киевской Софии, с именем Бояна (С. А. Высоцкий. Древнерусские надписи Софии Киевской XI—XIV вв., вып. I. Киев, 1966, стр. 60—71). По сообщению С. А. Высоцкого, после снятия со столба масляной живописи XIX в. была открыта фресковая штукатурка XI в., на которой частью сверх рисунка более раннего времени (птичка, которая вырезана в середине надписи, очень напоминает подобные изображения на миниатюрах Изборника Святослава 1073 г.; возможно даже, что она была высечена поверх слова «Иванъ»), частью рядом с ним высечена запись в 14 строк о покупке Бояновой земли княгиней Всеволодовой: «мцс?? енар? въ л? ст?го Ип[оли]та крила землю кн?гыни Бояню Всеволожаа передъ ст?ою Софиею передъ попы а ту был попинъ Якимъ (следует перечень попов)... перед тими послухы купи землю кнАгыни Бояню вьсю (сообщается цена этой земли)». Древность этой записи, по начертанию букв датируемой С. А. Высоцким второй половиной XII в., подтверждается и ее языком: «крила» в значении «купила» отмечено Срезневским в списке XI в. Пандект Никона — «Шед на търг крити себе ризу», причем в другом переводе этого памятника вместо «крити» читается «купити» (Срезневский, I, 1325). Так и в Софийской надписи, в конце ее, тоже находим «купи землю». Обращает на себя внимание, что в этой надписи употреблена та же форма притяжательного прилагательного «Бояню», какая читается и в «Слове о полку Игореве», а позднее в Новг. I лет. («на Бояни улке»). В Болгарии и Сербии Боян — обычное имя, нередкое и в топонимике.
Боянъ бо вещии, аще кому хотяше песнь творити. — Эпитет вещии прилагается в «Слове» и к «перстам» Бояна, и к Всеславу Полоцкому, у которого веща душа. В Радз. лет. этим эпитетом наделен под 907 г. Олег: «Прозваша Ольга вещий» (ср. другие примеры: Срезневский, I, 502—503). — песнь творити — аналогичное сочетание находим у Кирилла Туровского: «Творим повесть, въземлюще от святаго еваньгелия» (Калайдович, стр. 56). Ср. также в Александрии: «...да сътворить песнь граду раскопаваему» (стр. 29). Старославянское аще широко распространено в древнерусском языке старшей поры. Так, в Пов. врем. лет оно употреблено 214 раз, тогда как его восточнославянские эквиваленты аче и аже по одному разу (см.: О. В. Творогов. Словарь-комментарий к «Повести временных лет», т. II. Диссертация на соискание ученой степени канд. филолог. наук (машинопись), Л., 1962, стр. 13—15; ср. также: Дылевский, стр. 245—247).
растекашется мыслию по древу (скача ... по мыслену древу). — Трехчленность формулы, изображающей полет мысли Бояна, по мнению Д. В. Айналова, опирается на три образа: мысль скачет по древу, рыщет по земле и парит под облаками (Д. В. Айналов. Замечания к тексту «Слова о полку Игореве». — Сборник к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова. М. — Л., 1934, стр. 184—189). — растекашется — этот глагол в его прямом значении находим в Ипат. лет. под 1282 г.: «Уже рекы ростекаються». — мыслию. — Выдвигалась гипотеза, что мыслию — искаженное «мысию» (белкой), см.: Перетц1, стр. 137. В последнее время в защиту чтения «мысию» выступили Н. М. Егоров («Мышью» или «мыслью?». — ТОДРЛ, т. XI, 1955, стр. 13) и В. В. Мавродин (Одно замечание по поводу «мыси» или «мысли» в Слове о полку Игореве. — ТОДРЛ, т. XIV. 1958, стр. 61—63).
серымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы. — Оба этих поэтических образа идут от народно-поэтической традиции. С. Гординський отметил наличие в украинском фольклоре сочетаний «сіри вовк» и «сизий орел» (стр. 39). — Старший пример употребления «сизый» (шизый) для определения цвета находим в «Описании имущества царя Ивана Васильевича» (XVI в.): «...сизови с лазоревым нацветом» (La Geste, стр. 252). В повестях XVII в. сочетания «сизи орли» (Повесть об Азове) и «сизим голубем» (Повесть о Горе-Злочастии) идут от устно-поэтической традиции. Наличие слова «сизый» и сочетания «серый волк» в русской, украинской и белорусской народной поэзии свидетельствует об их древности. — Сравнение полета мысли с высотой полета орла находим у Климента Словенского: «Не понавлятися по вся дни чистоте яко орел и горе възлетати умъмь»; в житии Макария Римского — «летаи мыслью под небесем, яко орел»; в поучении Кирилла Философа — «полетай мыслию своею, акы орел по воздуху» (цит. по кн.: Перетц1, стр. 137—138). В «Слове похвальном» Кириллу и Мефодию по списку XII в. (Успенск. сб. XII в., стр. 160) Кирилл-Константин еще в молодые годы «умъмь и добродетельми выспрь възлетая яко же орьл духовьныима крилома». Феодосий Печерский, узнав об Антонии, «окрилатев же умъмь, устрьмися к пещере» его (там же, стр. 48).
Помняшеть бо, рече, първыхъ временъ усобице. — У Флавия: «смьрти не помнять», «уже бо не помняше противных» (стр. 314, 197). — първыхъ временъ — в значении «прежних» имеет соответствие в летописном выражении: «Не бе сего слышано в дьнех первых в земли Русьсте» (Лавр. лет., 1094 г.); «помяни пьрвыя прослувъшая в храбърьстве, в богатьстве же и славе» (Изборник Святослава 1076 г., л. 38); «възьрите на пьрвыя роды... кто веровав господеви» (там же, л. 186 об.). — усобице — С. П. Обнорский отмечает принадлежность оригиналу этой формы винит. пад. на «е» (Очерки, стр. 152). Старший пример употребления этого слова дает Пов. врем. лет под 862 г.: «И въста род на род, и быша в них усобице»; часто пользуется этим словом переводчик Хроники Амартола (см. примеры: Срезневский, III, 1269). — Вводное рече нередко встречается в Изборнике Святослава 1076 г.: «Добро есть, братие, почетанье книжьное... блажени бо, рече, испытаюштии съведения его ... чьто бо, рече, испытаюштеи съведения его» (л.1—1 об.); «уклони бо ся, реч, от зла и сътвори добро» (л. 57 об.); «не осужаите да не осужени будеть, чьто бо, рече, преже времене въсхыщаеши судия» (л. 98); «въселю бо ся, рече, в них и похожду» (л. 115 об.). Старший пример вводного рече в Лавр. лет. находим под 980 г.: «...бе бо, рече, у Соломана жен 700». Не раз пользуется им Нестор в Житии Бориса и Глеба: «Искони бо, рече, сътвори бог небо», «створиша бо, рече, имя ему Давыд», «бе бо, рече, любя Иосифа Яков» (Срезневский, III, 119); у Кирилла Туровского: «От твари бо, рече, творца разумеи» (Срезневский, I, 238).
Тогда пущашеть 10 соколовь на стадо лебедеи... не 10 соколовь на стадо лебедеи пущаше, нъ своя вещиа пръсты на живая струны въскладаше; они же сами княземъ славу рокотаху. — Начальное Тогда (Тогда пущашеть) встречается в «Слове» еще пять раз; имеет параллель в языке Галицкого евангелия; особенно характерен этот оборот в евангелии Матфея. В. Н. Перетц насчитал там 60 случаев вводного «тогда» (см.: К изучению, стр. 67). Как давно указано комментаторами «Слова», этот метафорический образ навеян отчасти изображением псалмопевца Давида в «Слове о Лазаревом воскресении», памятнике, который обоснованно считают русским по происхождению и относящимся к домонгольскому периоду: «Ему же глаголаше Давыд, в преисподнем аде седя, накладая очитыя персты на живыя струны: „Воспоим песни тихи и веселыя, друзи мои“» (список XIV—XV в.); в списке начала XVI в. вариант: «Въспоем, дружино, песньми днесь, а плачь отложим и утешимся. Удари, рече, Давыд в гусли и возложи прьсты своя на живыя струны и на иныа накладая, а седя во преисподнем аде». — въскладаше — с предлогом на и винит. пад. имеем в примерах с XI в.: «Бремена ... въскладають на плеща человечьскаа» (Остром. ев.: Словарь, 1, стр. 133); «кола повеле пристроати... въскладающа на ня мертвеца» (Амартол: там же); «въскладуть скоро на ослы и на мскы вся носимая» (Флавий, стр. 297: там же). — Развивая образ охоты с соколом, автор «Слова» ввел в него символику, с которой мы встретимся не раз в дальнейшем изложении, — он уподобил пръсты соколам, а живая струны — лебедям. В основу всей картины положено реальное соотношение между соколом — охотничьей птицей и лебедью, за которой сокол охотится (ср. в «Слове»: Игорь полете соколомъ подъ мьглами, избивая гуси и лебеди). Не случайно и в символической картине пения Бояна применена «охотничья» терминология: Боян пущашеть 10 соколовь на стадо лебедеи: «Пушту на вы дивьяя звери» (Изборник Святослава 1073 г.: Срезневский, II, 1727); «человек... пустить пса на зверь» (Поуч. митр. Фотия 1416 г.: там же). Совпадает в этих примерах и сочетание глагола с предлогом на: «...на словесьную землю... богомь пуштень бываеть» (Григорий Назианзин XI в.: Срезневский, II, 1727); «пущати нача трубами огнь на лодье руския» (Лавр. лет., 941 г.); «пущени быхомъ три братия на служьбу» (Патерик Синайский XI в.: Срезневский, II, 1727). — Срезневский не дает примеров, где слово «стадо» обозначает «стаю» птиц (III, 489—490), хотя само слово «стадо» известно с XI в. Старший пример употребления слова «стадо» в значении «стая» дает Житие Михаила Тверского:
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50-51