Неизвестная заметка Н. Г. Устрялова о «Слове о полку Игореве»
1-2-3
А.П. Могилянский
В феврале 1833 г. в Москве вышла из печати книга: «Песнь ополчению Игоря Святославича, князя Новгород-Северского. Переведено с древнего русского языка XII столетия Александром Вельтманом»1. Книга содержала en regard текст «Слова» по изданию 1800 г. и опыт поэтического перевода «Слова» в прозе. К этому времени уже вполне определился своеобразный облик даровитого писателя: он и историк, и археолог, и поэт. Уже в 1828 г. вышло его «Начертание древней истории Бессарабии», выполненное по заданию военного ведомства.
Интересы А. Ф. Вельтмана (1800—1870) были направлены преимущественно на древнейший период русской истории. В своей брошюре «О господине Новгороде великом» Вельтман писал: «Вы знаете, что более всего занимает меня древность русская»2.
Значение перевода А. Ф. Вельтмана, явившегося пятым прозаическим переводом «Слова» на русский язык и первым опытом поэтического перевода в прозе, заключалось в выработке нового типа перевода, в несомненной талантливости передачи ряда мест оригинала. На интересовавший науку того времени вопрос, «на каком языке писано „Слово о полку Игореве“: на древнем ли славянском, существовавшем в России до перевода книг священного писания, или на каком-нибудь областном наречии?»3, Вельтман давал отчетливый ответ в самом названии своей книги. Менее отчетливо говорил Вельтман в предисловии к своему труду: «На языке, собственно певцу Игоря принадлежащем; на соединении всех наречий славянских, очищенных высоким чувством поэта; на выборе слов звучных, кратких, свойственных той гармонии, которою была исполнена его душа». Далее Вельтман сближал язык «Слова» с современным переводчику русским языком XIX в.: «Сравните „Слово о полку Игореве“ с звуками настоящего русского языка; ваш слух заметит близкое родство между ними»4. В языке «Слова» Вельтман не усматривал того «ложного славянизма», который характерен, по его мнению, для позднейшего русского литературного языка вплоть до XIX в. Предшествующими переводами «Слова» Вельтман неудовлетворен, считая их непонятными: «Читая подлинник „Слова о полку Игореве“, я понимал его или мне казалось, что я понимал; ибо красоты его трогали душу мою. Читая переводы „Слова о полку Игореве“, я не понял их и не мог перенести какого-то чувства, похожего на обиду»5.
В 1830 г., во II томе «Истории русского народа», Н. А. Полевой призвал к обсуждению тех сомнений в подлинности «Слова», которые М. Т. Каченовским и другими высказывались в устной форме6. Книга Вельтмана была одним из ярких выступлений в защиту подлинности слова. Возникновение такого поэтического произведения на Руси XII в. Вельтман объяснял древностью и высоким уровнем русской культуры: «С 9 века Новгород знал уже Европу, а Европа знала Новгород»7. В отличие от Н. А. Полевого, относившего написание «Слова» к началу XIII в., Вельтман датирует памятник концом XII в. и пишет о его авторе так: «Что песнь Игорю писал современник его, это слишком убедительно. Несовременный певец не обратил бы внимания на ничтожный, по понятиям истории, поход Игоря на половцев. Этот восторг к подвигам его мог принадлежать только тому, кто знал Игоря лично, а не по преданиям, кто любил его»8.
Одобрив перевод, Н. А. Полевой аргументацию Вельтмана признал недостаточно полной и доказательной: «Нам, и не нам, ибо мы готовы даже согласиться, а скептикам нашим надобны доказательства более положительные: акты, пыль летописей, сухость изысканий. Без харатейного, запачканного сборника они не поверят даже ни одному великому делу и слову предков. И они правы, хотя и доводят это до излишества!»9.
Книга А. Ф. Вельтмана стала предметом изучения А. С. Пушкина, вызвала его замечания и ускорила принятие им решения о выполнении собственного перевода «Слова»10.
А. Ф. Вельтман преподнес экземпляр своей книги министру народного просвещения князю К. А. Ливену и просил поднести его труд также императору Николаю I и членам его семьи.
Проживая в Москве, Вельтман еще не знал, что уже 18 марта 1833 г. К. А. Ливен был освобожден от обязанностей министра народного просвещения, а 21 марта на этот пост был назначен С. С. Уваров. Дальнейший ход этого дела был таков. По приказанию Уварова правитель его канцелярии П. М. Новосильский 30 марта 1833 г. обратился к попечителю Петербургского учебного округа К. М. Бороздину с письмом, в котором предлагалось рассмотрение достоинств перевода Вельтмана поручить лектору С.-Петербургского университета Н. Г. Устрялову11.
Подробный отзыв Н. Г. Устрялова о труде А. Ф. Вельтмана был препровожден на имя П. М. Новосильского при письме К. М. Бороздина от 6 апреля 1833 г. Приводим текст этой неизвестной заметки академика Н. Г. Устрялова.
1 Эпиграф к книге: «Кто ты, певец Игоря?...». Книга печаталась в типографии С. И. Селивановского.
2 А. В. О господине Новгороде великом. М., 1834, стр. 5.
3 Вопрос, сформулированный К. Ф. Калайдовичем 4 мая 1812 г. на заседании Общества любителей российской словесности при Московском университете (см.: Труды Общества, ч. IV. М., 1812).
4 Песнь ополчению Игоря..., стр. IV.
5 Там же.
6 Н. Полевой. История русского народа, т. II. М., 1830, стр. 161.
7 Песнь ополчению Игоря..., стр. V.
8 Там же.
9 Московский телеграф, 1833, ч. 50, № 7, апрель, стр. 437.
10 Пушкин и его современники, в. IX—X. СПб., 1910, стр. 19—22.
11 ЦГИАЛ, ф. 735, оп. 1, ед. хр. 440, л. 40.
1-2-3
Предыдущая глава