Владимир Набоков - комментатор «Слова о полку Игореве»
1-2-3-4-5-6
10 апреля 1958 года, в лекции «Писатели, цензура и читатели в России», прочитанной на Празднике Искусств в Корнельском университете США, Набоков, анализируя понятие «русская литература», заметил в ему одному свойственной манере: «За вычетом одного средневекового шедевра русская проза удивительно ладно уместилась в круглой амфоре прошлого столетия, а на нынешнее остался лишь кувшинчик для снятых сливок»1. В то время, когда произносились эти слова, Набоков как раз закончил работу над этим «средневековым шедевром».
В 1960 г. в Нью-Йорке вышел небольшой книжечкой в 135 страниц сделанный В. В. Набоковым перевод на английский язык «Слова о полку Игореве» с его комментариями и вступительной статьей2. На титуле книги обозначено, что перевод выполнен Набоковым именно с древнерусского языка, а не с современного, т. е. писатель воспользовался первоисточником «Слова» или, точнее, тем, что его заменяет — изданием 1800 года графа А. И. Мусина-Пушкина3. Знакомство самого Набокова с этим замечательным памятником восходит, несомненно, ко времени его петербургской жизни и учебы в Тенишевском училище, где русскую словесность преподавал Владимир Васильевич Гиппиус, поэт, критик и педагог, о котором С. А. Венгеров писал: «Он — один из самых выдающихся петерб.(ургских) преподавателей рус.(ской) словесности, один из тех не забываемых учениками учителей, которых можно назвать Грановскими средней школы»4. Из школы Гиппиуса Набоков вынес не только любовь к литературе, но и науку «литературной злости» (определение другого ученика Гиппиуса Осипа Мандельштама из автобиографического «Шума времени»)5. Эта последняя наука в полной мере отзывается во всех критических работах Набокова, о чем бы и о ком бы он ни писал. В предисловии и примечаниях к «Слову» досталось как предшественникам Набокова по его переводу на английский Сэмюэлю Кроссу, Леонарду А. Магнусу, так и русским, а также советским исследователям и переводчикам. Определение «скверное переложение», вынесенное в адрес перевода С. Кросса, следует считать самым мягким в ряду прочих.
Высказывая мнение, что «удовлетворительных изданий "Слова" на русском языке не существует», Набоков замечает: «Мы с легким сердцем можем обойтись без "поэтических" переложений "Слова" и статей, посвященных его политико-национальному значению, которые так обильно представлены в советских изданиях». В последних Набоков выделяет как «полезные» комментарии Д. С. Лихачева в издании под редакцией В. П. Адриановой-Перетц (1950) и Л. А. Дмитриева в собственном его издании (1952) в серии «Библиотека поэта»6. В суждениях Набокова в полной мере выявляется его политическое кредо, «твердое, как гранит», и приоритетность для него художественной формы над идейным содержанием.
В последнем примечании к своему предисловию, предваряющем непосредственно сам перевод, Набоков сообщает читателю: «Первую попытку перевести "Слово" я предпринял в 1952 году. Цель моя была вполне утилитарной — обеспечить студентов английским переводом». Подтверждение этим словам мы найдем и в его переписке с сестрой Еленой Владимировной Сикорской. 29 сентября 1953 года он пишет ей из Итаки: «Кончил более или менее и продал перевод на англ. "Слова о Полку Игор."». Но проходит еще пять лет, и 6 сентября 1958 года ей же Набоков пишет: «...кончаю англ. перевод "Слова о Полку Игореве"»7. И только 24 мая 1959 года он, наконец, сообщает сестре о том, что поставил точку, завершив этот отнюдь не легкий труд: «Я только теперь осознал, сколь я был усталый. Те шесть недель, которые мы провели в New York'e, прошли под знаком работы над "Словом о Полку Игореве". Вера теперь переписывает готовый перевод и обширный комментарий. Мне предстоит подготовить для печати еще некоторые вещи. Россия должна будет поклониться мне в ножки (когда-нибудь) за все, что я сделал по отношению ее небольшой по объёму, но замечательной по качеству словесности»8.
Казалось бы, история обращения Набокова к «Слову» из подобного сопоставления предисловия к его переводу и личной переписки выявляется достаточно определенно. Но Набоков не был бы самим собою, расскажи он все так, как оно было в действительности. Как явствует из писем Набокова к его многолетнему корреспонденту, известному американскому критику Эдмунду Уилсону, «первая попытка» перевести «Слово» была предпринята писателем значительно раньше 1952 года. Еще весной 1949 года Набоков пишет ему: «Я просто убежден, что не стану больше делать рифмованных переводов, их диктат абсурден и непримирим с точностью и т. д.», и тут же информирует, что никто не берется печатать ни его «н о в ы й» (разрядка наша — В. С.) перевод «Слова о полку Игореве», ни его статью об этой поэме, полагая, что это «слишком научно»9. Итак, весной 1949 года существовал уже новый перевод «Слова». Такой вывод вполне логичен, ибо представляется невероятным, чтобы Набоков, с 1941 года читавший курсы русской литературы в различных колледжах и университетах Америки, не включил бы в них «Слово», которое ставил очень высоко. Включение же «Слова» в лекционный курс делало неизбежным его перевод.
Судя по тому, что Набоков пишет своему американскому коллеге, его первый «утилитарный» перевод был выполнен рифмованными стихами. По поводу этого первоначального перевода Набоков в своем предисловии к новому пишет : «В этом первом варианте перевода я безоговорочно следовал исследованиям Романа Якобсона, опубликованным в книге "La Geste du Prince Igor". Однако позднее меня перестал устраивать не только мой собственный — слишком легко читаемый — перевод, но и взгляды Якобсона»10. Нам неизвестен этот «устарелый вариант», который вопреки пожеланию Набокова уничтожить его, конечно же, должен сохраняться в архивах Корнельского и Гарвардского университетов, где писатель читал свои лекции в качестве профессора русского языка и литературы. Позиция Якобсона в вопросе перевода известна — нахождение универсальных адекватных синхронных языковых вариантов для передачи текста оригинала. Неизбежным отрицательным продуктом, так сказать побочным фактором этого метода, оказывалось смысловое несоответствие перевода оригиналу. Новая позиция Набокова-переводчика формируется в конце 1940-х — начале 1950-х годов, когда он приступает к переводу на русский язык «Евгения Онегина». Работа над переводом пушкинского романа и «Слова» будет протекать параллельно и завершится почти одновременно. Не случайно в уже цитированном письме к сестре Набоков ставит их рядом, выделяя в качестве недосягаемых вершин русской литературы. То, что он пишет в своих «Заметках переводчика» по поводу «Онегина», можно отнести и к «Слову»: «Сперва мне еще казалось, что при помощи каких-то манипуляций мне, в конце концов, удастся передать не только всё содержание каждой строфы, но и всё созвездие, всю Большую Медведицу ее рифм. Но даже если бы стихотворцу-алхимику удалось сохранить и череду рифм, и точный смысл текста (что математически невозможно на нищем рифмами английском языке), чудо было бы ни к чему, так как английское понятие о рифме не соответствует русскому»11.
Феноменальная по своим художественным результатам двуязыч-ность Набокова-писателя помогла и Набокову-переводчику, сделав его работы в этом трудном жанре непревзойденными. Но самым поразительным представляется необъяснимый с точки зрения нормальной логики факт, что Набоков-переводчик подвергается постоянному огню критики со стороны своих англоязычных коллег, а Набоков-преподаватель не находит себе работы. Как он писал Уилсону: «Смешно — знать русский лучше, чем кто бы то ни было — по крайней мере, в Америке, — и английский лучше, чем любой русский в Америке, — и испытывать такие трудности в поисках преподавательской работы»12. Сохранился рассказ о том, что Якобсон в ответ на предложение пригласить Набокова, возразил, что для преподавания литературы вовсе не нужен писатель, выразившись при этом следующим образом: «Не будете же вы для преподавания зоологии приглашать слона...» Этим двусмысленным сравнением Набокова со слоном Якобсон тем самым признал в нем писателя первой величины.
1 В. В. Набоков. Лекции по русской литературе. М.: Независимая газета, 1996. С. 13-14.
2 The Song of Igor's campaign. An Epic of the Twelfth Century. Translated from Old Russian by Vladimir Nabokov. New York, 1960.
3 Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новагорода-Северского Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII столетия с переложением на употребляемое ныне наречие. М., 1800.
4 Русская литература XX века / Под редакцией С. А. Венгерова. Т. 1 3. М., 1914-1918. Кн. 3. С. 270-271.
5 О. Мандельштам. Шум времени. // О. Мандельштам. Собрание сочи¬нений в двух томах / Под редакцией проф. Г. П. Струве и Б. А. Филлипова. Inter-Language Literary Associates, 1966. Т. 2. С. 142.
6 Слово о полку Игореве / Под редакцией В. П. Адриановой-Перетц. М.;Л., 1950; Слово о полку Игореве / Под редакцией Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева. (Библиотека поэта. Большая серия). Л., 1952.
7 Владимир Набоков. Переписка с сестрой. Ann Arbor: Ardis, 1985. С. 76.
8 Владимир Набоков. Переписка с сестрой. Ann Arbor: Ardis, 1985. С. 96.
9 Б. Носик. Мир и дар Набокова. М., 1995. С. 438.
10 La geste du Prince Igor', sous la direction d'H. Gregoire, de R. Jakobson et de M. Szeftel. N. Y., 1948.
11 В. Набоков. Заметки переводчика. // В. В. Набоков: pro et contra: Антология. СПб., 1997. С. 107.
12 Б. Носик. Указ. соч. С. 408.
1-2-3-4-5-6