Русичи и русовичи
1-2-3-4-5-6-7-8
А. Мазон, стремясь доказать поддельность «Слова о полку Игореве», заподозрил как «анормальные» формы «Днепр Словутичь» и «Русичи». О форме «Словутич» подробно было сказано выше — в статье Н. М. Дылевского (стр. 195—196), что же касается формы «Русичи», то А. Мазон утверждает, что «множественное число „русичи“, фигурирующее несколько раз в „Слове“, является для истории языка беспримерной аномалией»1. Он ссылается при этом на статью Б. Г. Унбегауна, как специалиста по истории русского языка. Эта статья, напечатанная в 1938 г. в журнале А. Мазона «Revue des Etudes slaves», вызвала еще в 1941 г. наш подробный ответ, статью «Русичи и Русь», но военные события (оккупация и бомбардировка Белграда в 1944 г.) уничтожили все ее издание, и ее можно считать несуществующей в научном обороте2. Между тем Р. О. Якобсон в 1948 г., не зная о нашей статье, вкратце ответил по этому поводу, приведя почти те же доводы3. Ввиду того, что вопрос о форме «Русичи» является важным не только для доказательства подлинности «Слова о полку Игореве», но и для истории русского имени и русской идеи, мы рады возможности переиздать нашу исчезнувшую статью на русском языке, значительно ее переделав и дополнив.
I
Вернемся к статье Б. Г. Унбегауна об имени русичи в «Слове о полку Игореве»4. Он говорит в ней: «С первого взгляда эта форма как будто носит печать неоспоримой подлинности; не входит ли она в почтенную серию древних этнических имен, каковы „кривичи“, „уличи“, „радимичи“, „вятичи“ и т. д.?». Но затем автор настаивает на странности этого имени «русичи», которое не находит подтверждения ни в одном ином древнем тексте; и он утверждает: «Это собирательное множественное число требовало бы единственного с окончанием -итин, как это является правилом в древнерусском языке для всех этнических имен и имен жителей городов с окончанием -ичи: кривичи/кривитин, костромичи/костромитин и т. п. Нечего говорить, что такая странная форма как „руситин“ нам неизвестна». По его мнению, эта необычная форма «русичи» весьма подозрительна и бросает тень на подлинность «Слова о полку Игореве»: «Таков этот странный текст; чем ближе к нему подходишь, тем больше он возбуждает сомнений».
Этот вывод основан на нескольких неправильных предпосылках. Автор хочет нас убедить, что в «древнерусском» языке все этнические имена (и имена жителей городов) с окончанием множественного числа на -ичи, требуют единственного на -итин. Он ссылается на свою докторскую диссертацию, но она рассматривает не древнерусский язык XII в., а русский (великорусский) язык XVI в.5 Любопытная форма -итин/-ичи является особенностью этого последнего языка: древнейшие ее примеры — это «плесковитин» (в Новг. IV лет., под 1216 и 1347 гг.) и «москвитин» (там же, под 1382 и 1463 гг.), но она особенно распространена в XVI и XVII вв. Автор приводит целый ряд таких названий: болховитин, боровитин, вереитин, вязьмитин, костромитин и тверитин; мы можем прибавить еще: веневитин и масалитин6. Все эти имена образованы от городов Московской Руси: Болхов, Боровск, Верея, Вязьма, Кострома, Тверь, Венев и Масальск. И никак нельзя предполагать, что это правило должно было применяться и к «южно-древнерусскому» наречию автора «Слова», более близкому к украинскому. Там говорили: «путивличь» (Ипат. лет., под 1273 г.), «москвичь» (1512 г.); Унбегаун сам приводит текст 1512 г.: «а ни... которого москвича» и оставляет эту форму в стороне, ибо она «чисто украинская»7. Итак, правило, установленное автором, не относится к украинскому языку начала XVI в., но тогда оно не может применяться и к южному наречию конца XII в. А главное, все приведенные автором примеры относятся лишь к жителям городов, а не к племенным названиям. Автор не станет утверждать, что форма единственного числа от названий племен вятичи и радимичи была «вятитин» и «радимитин».
Эта первая неверная предпосылка связана со второй, еще менее убедительной. Автор говорит: «Вообще, этнические собирательные имена со склонением единственного числа (литва, мордва, лопь и т. п.) не развивают множественного числа с окончанием на -ичи; какой смысл имела бы замена собирательного имени (русь) другим собирательным (русичи), тогда как этнические имена с окончанием -ичи воспринимались в течение всего средневековья как собирательные? Такая замена могла бы быть понятна лишь начиная с XVII в., т. е. с того момента, когда формы на -ичи, -ане начали терять свое собирательное значение, чтобы стать простым множественным. Но в XII в. создание формы „русичи“ было бы неологизмом, столь же ненужным, сколь фантастическим»8.
Итак, автор хочет убедить читателей, что до XVII в. все названия племен с окончанием -ичи и -ане были лишь собирательными и не имели единственного числа, а лишь с известного «момента» в XVII в. приобрели значение множественного и стали создавать формы единственного числа. Эту теорию он проводит и в своей диссертации, где говорит: «Отсутствие формы единственного числа в русских летописях объясняется тем, что летописец рассматривал древнерусские племена как не индивидуализированную массу, отдельный представитель которой не представлял в его глазах никакого интереса. То же восприятие находим до XVI века по отношению к народам инородческим и малокультурным»9.
Он утверждает даже, что лишь в XVI в. в русском языке начали проводить различие между «страной» и «народом», так как XVI век есть «эпоха, когда Россия организуется как государство и входит в контакт с западным миром, четко разграничивавшим оба понятия»10.
Мы не можем согласиться с этими утверждениями. Прежде всего надо разграничить два разных понятия: собирательные племенные имена, у которых форма единственного числа обозначает множество (литва, русь, мордва), и племенные имена с окончанием -ичи (и -ане), которые никогда не были собирательными, но патронимными, и как всякое отчество всегда имели единственное число. Всякому, кто занимается славяноведением, ясно, что имена с окончанием -itj (-ищь, -ичь, -ић) вовсе не собирательные, а nomina gentilia. Это имена племен или родов, образованные от имени их предка — эпонима. Таковы лютичи (потомки Люта) на Балтийском побережье с X в. Таковы хорватские племена (вернее — роды) в договоре с венгерским королем 1102 г. — гусичи, снатичи, качичи и другие, для которых мы найдем и формы единственного числа — гусичь, снатичь уже в XII в.
1 A. Mazon. Le Slovo d’Igor. Paris, 1940, стр. 58.
2 Rusici et Rus’ (на французском языке). Заметки к «Слову о полку Игореве», вып. 2, изд. Института им. Н. П. Кондакова, Белград, 1941, стр. 21—33. Все издание сгорело, сохранилось лишь несколько оттисков.
3 См.: La Geste du Prince Igor’, стр. 263—264.
4 См.: B. Unbegaun. Les Rusici-Rusici du Slovo d’Igor. — RES XVIII, 1—2, стр. 79—80.
5 См.: B. Unbegaun. La langue russe au XVI-e siecle. Paris, 1935, стр. 281—296.
6 Сохранились в фамилиях: Веневитинов и Масалитинов.
7 B. Unbegaun. La langue russe au XVI-e siecle, стр. 290.
8 B. Unbegaun. Les Rusici-Rusici du Slovo d’Igor, стр. 80.
9 B. Unbegaun. La langue russe, au XVI-e siecle, стр. 289.
10 Там же, стр. 279.
1-2-3-4-5-6-7-8
Предыдущая глава