|
Рано вы стали Половецкую
землю мечами терзать,
а себе славы добиваться,
но не с честью в бой вступили,
не с честью вы кровь поганую
пролили!
Ваши храбрые сердца из
надежного булата кованы,
а в удали закалены?!
Что же сделали вы с моей
серебряной сединой?
А уже не вижу я правды и помощи могучего, и богатого,
и многоратного брата моего
Ярослава
с черниговскими вельможами,
с воеводами, со старейшинами,
с боярами-шельбирами,
с воинами-топчаками,
с богатырями, с храбрецами,
а ведь они без щитов,
с ножами засапожными,
кликом полки побеждают,
звеня прадедовой славой!
Но вы сказали: «Поратуем сами,
новою славой одни завладеем,
и прежнюю сами поделим!»
А диво ли, братья старому
молодым обернуться?
Когда сокол перелиняет,
высоко птиц загоняет —
не даст гнезда своего в обиду!
Но вот зло: князья мне пособлять зареклись;
на худое годины обратились!»
Се в Римове кричат под
саблями половецкими,
а Владимир тяжко ранен —
горе и тоска сыну Глебову!»
Великий князь Всеволод!
Не мыслию лишь прилететь
бы тебе издалёка отчий злат
престол поблюсти!
Ты ведь можешь Волгу веслами
расплескать, а Дон шеломами вычерпать!
Кабы здесь ты был, продавали
б рабынь за бесценок, а рабов и подавно!
Ты ведь можешь посуху
живыми стрелять огнестрелами —
удалыми сыновьями Глебовыми.
Ты, Буй-Рюрик, и Давыд!
Не у вас ли воины по шеломы
золоченые в крови плавали?
Не у вас ли рыкают, словно туры,
дружинники храбрые,
раненные саблями калеными
на поле незнаемом?
Вступите, государи, в злат
стремень за обиду сего времени,
за землю Русскую, за раны Игоревы,
удалого Святославича! |