|
Дремлет в поле Олегово храброе гнездо. Далече залетело!
Не была ему обида суждена
ни от сокола, ни от кречета, ни от тебя, черный ворон, поганый половчанин!
Гза бежит серым волком,
Кончак за ним следом едет к Дону великому.
Другого дня ранней ранью
кровавые зори свет возвещают;
черные тучи с моря идут,
хотят прикрыть четыре солнца,
а в них трепещут синие молнии.
Быть грому великому!
Идти дождю стрелами с Дону великого!
Тут-то копьям преломиться,
тут-то саблям потупиться
о шеломы половецкие
на реке на Каяле, у Дону великого.
О Русская земля! Уже за холмом (осталась) ты!
Вот ветры, Стрибожьи внуки, веют с моря стрелами
на храбрые полки Игоревы.
Земля гудит, реки мутно текут,
пыль поля прикрывает.
Стяги ревут:
«Половцы идут от Дона, и от моря, и со всех сторон
русские полки обступили!»
Дети бесовы кликом поля перегородили,
а храбрые русичи — червлеными щитами.
Яр-тур Всеволод! Стоишь в обороне,
брызжешь на воинов стрелами,
гремишь о шеломы мечами харалужными.
Куда, тур, ни поскочишь, своим златым шеломом посвечивая,
там лежат поганые головы половецкие;
расщепаны саблями калеными шеломы аварские
тобою, яр-тур Всеволод!
Какой раны убоится, братья,
забывший о чести и жизни,
об отчем града Чернигова златом столе
и своей милой утехи — красной Глебовны — совете и привете?
Были века Трояновы,
минули лета Ярославовы;
были брани Олеговы, Олега Святославича.
Тот ведь Олег мечом крамолу ковал
и стрелы по земле сеял;
ступает в златое стремя во граде Тмуторокани, —
тот же звон слышал давний великий Ярослав,
а сын Всеволодов Владимир
всяко утро уши закладывал в Чернигове;
Бориса же Вячеславича похвальба на суд привела
и за обиду Олегову на Канине зеленый саван постлала
храброму и молодому князю.
С такой же Каялы Святополк повелел везти отца своего
между угорскими иноходцами
ко святой Софии, к Киеву.
Тогда, при Олеге Гориславиче,
сеялась у нас и росла усобица,
погибало добро Дажбожья внука;
в княжьих крамолах век людской сокращался.
Тогда по Русской земле редко пахари (коней) понукали,
но часто вороны кричали,
трупы себе разделяя,
да галки меж собой толковали,
готовясь лететь на добычу. |