|
А Святослав смутный сон видел в Киеве на горах.
„В ночь сию с вечера, одевали меня, молвил, черным
покрывалом на кровати тисовой,
черпали мне синее вино с горем смешанное;
Сыпали мне из пустых колчанов поганых чужеземцев
крупный жемчуг на грудь и нежили меня.
Уже доски без князька на моем тереме златоверхом!
Всю ночь с вечера серые вороны каркали у Плесньска на пойме,
прилетели из дебри Кисани
и понеслися к синему морю“.
И сказали бояре князю:
„Уже, князь, горе ум одолело;
вот два сокола слетели с отчего престола златого
поискать града Тмуторокани,
либо испить шеломом Дона.
Уже соколам крылья подрезали поганые саблями,
а самих опутали силками железными.
Ибо темно стало в третий день: два солнца померкли,
оба багряные столпа погасли,
а с ними два молодые месяца, Олег и Святослав, тьмою заволоклися,
и в море погрузились,
и разбудили буйство поганых великое.
На реке на Каяле тьма свет покрыла;
на Русскую землю ринулись половцы, словно барсово гнездо.
Уже пало бесчестье на славу;
уже ударило насилье на волю;
уже бросился Див на землю.
Вот и готские пригожие девы запели на береге синего моря,
звеня русским золотом;
поют время Бусово,
лелеют месть Шаруканову.
А уже мы, дружина, лишились веселия“.
Тогда великий Святослав изронил златое слово,
со слезами смешанное, молвив:
„О сыны мои, Игорь и Всеволод!
Рано вы стали мечами терзать Половецкую землю,
а себе славы добиваться;
но не с честью побились,
не с честью вы кровь поганую проливали.
Ваши храбрые сердца из крепкого харалуга скованы,
а в удали закалёны.
То ли сотворили моей серебряной седине?
А уж не выждали вы сильного и богатого и многоратного брата
моего Ярослава
с черниговскими боярами,
с воеводами, и с татранами, и с шельбирами,
с топчаками, с ревугами и с ольберами:
они без щитов, с ножами засапожными,
кликом полки побеждают,
звеня прадедовой славой.
Но сказали: „Поратуем сами,
грядущую славу сами добудем, а прежнюю сами поделим!“.
А диво ли, братья, старому молодым обернуться?
Когда сокол в мыте бывает,
высоко птиц взбивает,
не даст гнезда своего в обиду.
Но вот зло: князья мне — непособники!
На худое годины обратились! |