«Слово о полку Игореве» и устная народная поэзия. Страница 3
1-2-3-4-5-6-7-8
Не случайно из двух предводителей вышедшего против половцев войска автор героизирует Всеволода Святославича и его дружину — курян. Киевская летопись поясняет нам, почему именно этот князь заслужил от автора пышную похвалу своему мужеству, — здесь дана ему характеристика как доблестному воину: «во Ольговичех» он был «всих удалее рожаемь и воспитаньем и возрастомь и всею добротою и мужьственою доблестью и любовь имеяше ко всим» (Ипатьевская летопись).
Этот «яр тур» Всеволод, куда ни поскачет, «своим златым шеломом посвечивая, тамо лежат поганыя головы половецкыя», а его куряне «сведоми къмети», «под трубами повити, под шеломы възлелеяни, конець копия въскръмлени,» «скачют акы серыи влъци в поле»; это идеальные воины, с самого рождения воспитанные в воинских обычаях, и воинская удача их описывается в преувеличенных очертаниях: половецкими богатствами, отнятыми у бегущего врага, они «начаша мосты мостити по болотам и грязивым местом».
Взывая за помощью к русским князьям, автор «Слова», намеренно идеализируя их, умалчивает о своекорыстной политике, побуждавшей и их иногда выступать вопреки народным интересам. Эти князья в «Слове» — представители «Руской земли», за ними стоят «храбрые русичи», «храбрая дружина», «храбрые полки», «сведоми къмети», которые ищут «себе чти, а князю славе», которых немало «полегоша за землю Рускую». Именно потому автор так гиперболически изображает воинские доблести и самих этих князей, и их дружин: они для него символ всего русского войска, обороняющего Русскую землю, загораживающего «своими острыми стрелами» «Полю ворота». Сопровождающие их имена, эпитеты подчеркивают воинские доблести князей-воинов. Поэтому и связь с устным эпосом в отборе этих эпитетов особенно ясна: «храбрый» Мстислав, Святославичи, Ольговичи; «красный» Роман; «храбр и млад» князь; «буй» Роман, Рюрик, Игорь; «буй тур, яр тур» Всеволод; «сильный и богатый и многовой» Ярослав; «удалые» сыны Глебовы; «свет светлый» Игорь; Мстиславичи «не худа гнезда шестокрилци».
В ряду этих эпитетов, кроме обычных и в летописи: «храбрый», «млад», «сильный», «удалый», мы находим индивидуальные, частью метафорические эпитеты, принадлежащие творческой фантазии автора «Слова». Но все они подчеркивают одно и то же: храбрость, славу и воинскую силу героев. «Слово», в отличие от летописи, не вводит ни одного определения морально-христианских свойств князей.
Эта гиперболизация действительности, когда речь идет о защитниках Русской земли, сближает героев «Слова» с идеализированными богатырями народного эпоса и, как в фольклоре, она не противоречит историчности всей картины в целом.
Гиперболизируя воинскую доблесть и политическую власть своих героев, «Слово о полку Игореве», подобно народному эпосу, не выходит за границы правдоподобия, не делает людей сверхъестественными существами, не наделяет их ни необычным ростом, ни небывалой физической силой; их идеализированная доблесть, как и у героев народного эпоса, проявляется лишь в моменты схватки с врагом. Только на поле битвы они «кликом плъкы побеждают», «по крови» плавают и все же сражаются, могут Волгу «веслы раскропити, а Дон шеломы выльяти» и т. п. Идеализация определенных сторон действительности в «Слове» — поэтический способ передачи отношения к ней автора: в центре внимания его люди, которые, как в устном героическом эпосе, своими силами будут бороться с врагом, не взывая к помощи потустороннего мира.
Идеализация тех же героев в летописных повестях о походе Игоря направлена к тому, чтобы выдвинуть на первый план их качества примерных христиан, чтобы сосредоточить внимание читателя на идеях «божьего промысла», «страха божьего», покорности и смирения перед свыше посланной судьбой. В то время как автор «Слова» зовет князей и их дружины к борьбе, — летописцы напоминают о смирении и покаянии, как о средствах отвратить от себя «гнев божий», т. е. в данном случае разорительные набеги половцев. Отсюда и разные художественные методы: автор «Слова» эпически рисует будущих защитников Русской земли богатырями, беззаветно храбрыми и непобедимыми; летописцы наделяют князей религиозной чувствительностью, их речи наполняют покаянными размышлениями и, естественно, прибегают к церковной фразеологии, к подтверждающим цитатам из церковной литературы. Следует отметить, что в «Слове» поэтическая идеализация органически сливается с реалистической основой рассказа; в летописных же повестях изложение исторических событий и религиозно-дидактические эпизоды идут параллельно: в деловитое описание фактов вкраплены авторские рассуждения и толкования, резко выделяющиеся на его фоне.
Поэтическая идеализация не применяется автором «Слова» в тех случаях, когда он рассказывает о князьях, своими «крамолами» навлекавших половцев «с победами на землю Рускую». Он не героизирует Олега Святославича-Гориславича, шлет упреки Ярославичам и внукам Всеслава Полоцкого — их «которою бо беше насилие от земли половецкыи»; он метко и исторически точно характеризует княжеские раздоры из-за феодальных владений («се мое, а то мое же», «начаша князи про малое «се великое» мълвити...»).
Итак поэтическая гипербола, оправданная всей целеустремленностью «Слова», применяется в характеристиках определенной группы героев так же последовательно, как в устном богатырском эпосе и отчасти в волшебных сказках. Но причиной такого совпадения «Слова» с народным эпосом в самом методе отражения действительности является не «влияние» фольклора, не подчинение ему писателя, а то, что этот писатель поставил перед собой задачу, аналогичную цели героических устных песен.
Задача «Слова» — побудить князей свои воинские таланты и опытные дружины поставить на службу родине, поэтому он и идеализирует их именно как предводителей «храбрых русичей». Если города и села, как это показало вскоре время татаро-монгольских нашествий, умело защищались от врага и в тех случаях, когда князья покидали население, — то походы в глубь степей, навстречу половцам, а позднее татаро-монголам, должны были возглавляться опытными в военном искусстве предводителями, т. е., по условиям того времени, князьями или боярами-воеводами. Но надо было заставить этих предводителей сплотить свои силы, объединиться, забыть о «которах». Этим и объясняется приподнятый тон авторских обращений к самым сильным в ту пору феодалам.
Некоторая риторичность «Слова» в этих характеристиках не имеет ничего общего с церковным «торжественным» красноречием Киевской Руси, блестяще развивавшим условность иного идеалистического типа, основанного на христианском представлении о силах, управляющих жизнью народа-государства.
1-2-3-4-5-6-7-8