Черниговская повесть о походе Игоря Святославича в 1185 г. Страница

Б.И. Яценко

А.А. Шахматов, исследуя взаимосвязи между древнерусскими летописными сводами XIV—XVI вв., пришел к убеждению, что одним из источников киевской великокняжеской летописи в конце XII в. была какая-то черниговская летопись. «Существование черниговской летописи в XII в. можно доказать из многих статей» в Ипатьевской летописи, где она отразилась наиболее полно, в том числе и в статье «под 1185 г. о несчастном походе Игоря на половцев...»¹. Этот вывод А. А. Шахматова подтвердился в исследованиях А. С. Орлова, М. Д. Приселкова, Д. С. Лихачева, А. Н. Насонова, Б. А. Рыбакова и др. В Ипатьевской летописи обнаружены в статьях разных лет наслоения с ярко выраженной черниговской тенденцией.

Со второй половины XII в. Черниговская летопись находилась под контролем Святослава Ольговича (до 1164 г.), Святослава и Ярослава Всеволодовичей (до 1198 г.), Игоря Святославича (до 1202 г.), Всеволода III Святославича Чермного (до 1211 г.), Рюрика Ростиславича (до 1215 г.). Каждый из князей вносил в летопись дополнения и исправления, которые отвечали интересам рода. Так велась и киевская летопись. В этом смысле мы говорим о великокняжеской летописи Рюрика Ростиславича 1198—1200 гг., в которую были включены материалы из Черниговской летописи Игоря Святославича, ставшего в 1198 г. черниговским князем, возможно, даже соправителем Рюрика в Киеве, его союзником как против Романа Галицко-Волынского (с 1199 г.), так и против Всеволода Суздальского.

Междукняжеские и межземельные отношения конца XII в. обусловили разные, иногда очень сложные пути заимствований в летописных сводах. Исследователи давно заметили определенную связь между ипатьевской и лаврентьевской повестями о походе 1185 г. Объясняли ее по-разному: или непосредственным влиянием киевского летописания (также: устного источника) на переяславский (также: владимиро-суздальский) свод, или влиянием черниговского летописания на все другие летописные своды. Но ни одно из этих предположений не получило научного подтверждения.

Д. С. Лихачев, основываясь на данных текстологического анализа повестей 1185 г. в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях, сделал интересное открытие, что «в основе рассказа Ипатьевской летописи, т. е. в конечном счете летописца Игоря Святославича, лежит изложение Переяславской летописи»². Для исследователей, которые устанавливают только прямую связь между киевским и переяславским летописанием, это мнение кажется спорным. Такую точку зрения отстаивает, к примеру, Ю. А. Лимонов³. Ссылаясь на исследование А. Н. Насонова, он ставит под сомнение тезис Д. С. Лихачева о посредничестве летописи Игоря Святославича, считая, что в статьях 60—80-х гг. XII в. Лаврентьевской летописи «основа большинства известий состоит из киевских сообщений»⁴. Действительно, А. Н. Насонов анализирует южнорусскую информацию Лаврентьевской летописи и определяет ее как киевскую, но преимущественно до 1157 г. Что касается последующего периода, то, например, повесть 1169 г. о подвиге Михалка и повесть 1186 г. о походе Игоря А. Н. Насонов считает переяславскими, хотя и не говорит о путях проникновения этой информации в Киевскую летопись⁵. Таким образом, Ю. А. Лимонов исходит в этом случае из явно ошибочных предпосылок. Та же неточность в интерпретации исследования А. Н. Насонова допущена и в труде Б. А. Рыбакова о русских летописцах⁶. А это не могло не повлиять на его окончательные выводы относительно переяславской повести о походе 1185 г. и летописного свода Игоря Святославича⁷.

Появление полемической переяславской повести (далее П) было обусловлено остротой междинастической борьбы. Определение места повести в Лаврентьевской летописи, оценка исторической информации и политических мотивов подтверждают главный тезис Д. С. Лихачева о первичности переяславского рассказа среди литературных памятников о походе 1185 г.⁸ Возвеличив Владимира Глебовича, переяславский автор обвинил Игоря Северского в самонадеянности, даже в игнорировании «божьего промысла»; в карикатурном плане показан и Святослав Киевский, старейшина Ольговичей. Вполне понятно, что князья Ольговичи не остались равнодушными к этой враждебной акции, дав свою оценку походу, которая оказала определенное влияние и на летопись Рюрика. Так, в ипатьевской повести отмечены родственные связи князя Игоря с Кончаком и Рюриком. По всей видимости, этим объясняются другие, по сравнению с переяславской повестью, акценты в ипатьевском рассказе: тщательно уравновешено отношение к Святославу и Рюрику; не упоминается о трусливой половецкой тактике перестрелки во время второго боя, князь Игорь показан почетным пленником, отсутствует упоминание о погоне за Игорем. Такое освещение событий несомненно способствовало укреплению новых политических связей князя Игоря.

Вместе с тем в ипатьевской (киевской) повести проскальзывают и откровенно враждебные Ольговичам мотивы. Так, определяя начало похода 23-м апреля, днем св. Георгия Победоносца, киевский летописец подводил читателя к мысли, что св. Георгий Победоносец отвернулся от Ольговичей, потерпевших поражение, хотя они могли рассчитывать на помощь своего патрона (христианское имя Игоря, — Георгий). Кроме того, по мнению летописца, князь Игорь, увидев неблагоприятное знамение, солнечное затмение, пренебрег молитвой. И за это наказан поражением и пленом. Позиция киевлянина в повести несколько тенденциозна. Поэтому возможные мотивы черниговской повести могут определиться только в сопоставлении всех источников о походе 1185 г. Схема научного поиска, предложенная Д. С. Лихачевым, определяет направление и характер изучения литературных памятников о походе 1185 г. — переяславской, черниговской, киевской повестей, а также «Слова о полку Игореве».

Литературные памятники о походе 1185 г. объединяет общий ход событий: выход в поход, победа в первом бою, поражение северян во втором бою, защитные меры Святослава Киевского, раны Владимира Переяславского, бегство Игоря и возвращение на Русь. Повести следуют одному образцу. Мы считаем, что таким образцом была переяславская повесть. Видимо, черниговская повесть следовала тому же сюжету и той же композиции, отразив факты из переяславской повести и сама отразившись в других памятниках. Поэтому к реконструкции черниговской повести необходимо привлечь все известные источники о походе 1185 г., а именно: повести из Лаврентьевской⁹, Ипатьевской (варианты из Хлебниковской, Ермолаевской)¹⁰ летописей, Густинской летописи¹¹, «Кройники о Руси» Феодосия Софоновича¹², Киевской летописи XVIII в.¹³, первой и второй редакций «Истории Российской» В. Н. Татищева¹⁴, «Слово о полку Игореве»¹⁵. Информация, которая повторяется во всех повестях и «Слове», может быть также остовом черниговской повести.

Но вопрос об известиях черниговского происхождения значительно сложнее. Необходим подробный анализ и отбор информации с учетом междукняжеских отношений и военно-политического положения Руси в середине 80-х гг. XII в. Кроме того, черниговская повесть была ответом на полемическое произведение Переяславца, что также нужно учесть при анализе. Наконец, черниговская повесть могла отразиться в другом черниговском произведении — «Слове о полку Игореве».

¹ Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938, с. 364; ПСРЛ. М., 1962, т. 2, стб. 637—651.
² Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947, с. 188; ПСРЛ. М., 1962, т. 1, стб 397—400.
³ Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967, с. 12.
⁴ Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967, с. 71—72.
⁵ Насонов А. Н. Об отношении летописания Переяславля-Русского к Киевскому (XII век). — В кн.: Проблемы источниковедения. М., 1959, т. 8, с. 471. Мы считаем, что повесть 1169 г. прославляет Михалка Юрьевича, князя торческого и переяславского, как главного претендента на киевский престол от Черниговско-Суздальской коалиции в 1174 г. После поражения коалиции князя Михалка и его брата Всеволода приютил Святослав Черниговский. Так повесть о Михалке попала в Черниговскую летопись Святослава.
⁶ Рыбаков Б. А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М., 1972, с. 14.
⁷ Там же, с. 13.
⁸ Яценко Б. И. Лаврентьевская повесть о походе Игоря Святославича в 1185 году. — Русская литература, 1985, № 3, с. 31—42.
⁹ ПСРЛ, т. 1, стб. 397—400.
¹⁰ ПСРЛ, т. 2, стб. 637—651.
¹¹ ПСРЛ. СПб., 1843, т. 2, с. 319—320. Далее цитируем по этому изданию.
¹² Перетц В. Слово о полку Ігоревім: Пам’ятка феодальної України — Руси XII віку. У Київі, 1926, с. 344. Далее цитируем по этому изданию.
¹³ ЦГИА СССР, ф. 834, оп. 4, ед. хр. 583, л. 143—143 об. Этот источник совпадает с текстом Густинской летописи.
¹⁴ Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1964, т. 4, с. 302—308; т. 3. М.; Л., 1963, с. 134—143.
¹⁵ Ироическая пeснь о походe на половцовъ удeльнаго князя Новагорода-Сeверскаго Игоря Святославича. М., 1800.

1-2-3-4-5-6-7

Предыдущая глава