Аннотированный указатель к иллюстрациям Натальи Гончаровой. Продолжение
1-2
XV «Другаго дни велми рано кровавыя зори св?ть пов?даютъ; чръныя тучя с моря идуть, хотятъ прикрыти 4 солнца, а в нихь трепещуть сиини млънии. Быт и грому великому/».
Взошедшее солнце закрывают стаи кричащих птиц.
XVII «Се в?три, Стрибожи внуци, в?ють с моря стр?лами на храбыя плькы Иго ревы».
Начало главного сражения.
XVIII «Тъй бо Олегь мечемъ крамолу коваше и стр?лы по земли с?яше».
XIX « Тогда, при Олз? Гориславличи с?яшеся и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждьбожа внука»
XX—XXI «Сь зараниа до вечера, съ вечера до св?та летятъ стр?лы каленыя, гримлютъ сабли о шеломы, трещать копиа харалужныя в пол? незнаем?, среди земли Половецкыи».
XXIII «ту пиръ докончаша храбрии русичи: сваты попоиша, а сами полегоша за землю Рускую».
XXIV «А Игорева храброго пълку не кр?сити! За нимъ кликну Карна и Жля, поскочи по Руской земли».
Один из интереснейших рисунков. В песни называются подряд Карна и Жля. Имена этих символов горя стоят рядом. И художница представила их с двуединым телом: тощая, поднявшаяся из земли и ее жестких степных трав Карна, вросшая от пояса вниз в завитки все тех же (что и на прежних рисунках) трав, напоминающих огрубленный лист аканта, оказывается (переворачиваем рисунок) чуть поднявшимся из земли чудищем, вероятно мужеского пола, покрытым жесткими перьями и сверху зарослями, скрывающими это порождение неправды. Оно опирается локтями о землю, едва из нее высунувшись.
XXVI « Ту Игорь князь выс?д? изъ с?дла злата, а в с?дло кощиево». Скованный пленник склоняется то ли в молитве, то ли по необходимости из-за мучительной позы.
XXVII «А Святъславъ мутен сонь вид? в Киев? на горахъ».
XXXII «Инъгварь и Всевоволодъ и ecu три Мстиславичи, не худа гнъзда шестокрилци!».
Сокол-шестокрылец, символ победоносных князей прошлого, которые должны бы помочь Игорю.
XXXIII «Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на землю Рускую».
Так говорит князь Святослав. Волчья схватка — как символ княжеских раздоров.
XXXVI «На Дунай Ярославнынъ гласъ ся слышитъ, зегзицею незнаема рано кычетъ: "Полечю, — рече, — зегзицею по Дунаеви... "»
Первое из четырех заклинаний-молений Ярославны, обращение к своей родине, лежащей далеко от Новгорода-Северского и Путивля, в придунайских землях ее отца. Она летит «по Дунаеви», обернувшись зегзицею, чтобы получить там силу и после водой Каялы излечить Игоревы раны. Ей помогают «вещие женки» Дуная. Они известны Европе (см. «Песнь о Нибелунгах», авентюра XXV). Они же в конце песни приветствуют освобождение Игоря: « Солнце св?тится на небес?, Игорь князь въ Руской земли. Девици поют на Дунай, вьются голоси через море до Киева».
XXXVII Единственный рисунок Гончаровой, изобразившей воду, ее глубины. Они кишат жадными, голодными рыбами — всех оттенков и форм. Среди них просматривается голова и шея утонувшего коня. И всадник, князь Ростислав, и его конь давно погибли в злой реке Стугне, которая не дала им переплыть из устья этой реки в Днепр. Малая река была злобна — в отличие от доброго далекого Дуная и верного, дружественного князю Игорю Донца, с которым он по-свойски беседует.
XXXVIII «Уныша бо градомъ забралы, а веселие пониче». Стены Путивля, его ворота закрыты.
XXXIX Между забралом и заборолом — двумя стенами города, — скрестив по-турецки ноги, сидит неведомого пола азиатской внешности, в глубокой неподвижной тоске усатый разукрашенный некто, очевидно Дух степей. Художница, хотя и обрамляет рот (как и на рис с. XXI) черным окаёмом пробивающихся усов, хотя и рисует узкие неженские бедра, согнутые при турецкой посадке, но искусно укрывает место груди и подчеркивает красоту женственных (как всегда у Гончаровой крупных) рук. Это двуполое существо с раскосыми глазами собственно представляет буддийский покой, странно вторгнувшийся в преддверие православного города с его застенной церковью. Азиатский мир, Гзак, Кончак, не привлекут внимание художницы, и лица с раскосыми глазами видны будут только на картинах жестокой схватки, между голов русичей в их щлемах. Но весь степной мир, столетиями тревоживший Киевскую Русь предстает в полноте странного существа, изукрашенного и аксамитовым полуплащом, и сложным головным убором, словно проросшим степными жесткими травами, и туфлями на каблуке. К стенам крещеной Руси подходит степь — с ее холодным взором, устремленным вдаль.
XL С этой заставки, где травы перевивают разломанное оружие, начинается последняя, радостная тема «Слова». Травы эти — лейтмотив песни. Они обнаруживаются на 17 из 37 рисунков, усиливая тот или иной оттенок сюжета, окруженного этим лиственно-травянистым орнаментом.
XLI «Игорь соколомъ полет?, тогда Влуръ влькомъ потече, труся собою студеную росу».
XLIII Девственные леса по берегу Донца. Царство белок и птиц. Дебри, гостеприимно принявшие двух беглецов. Сравнительно малый объем текста вызывает у Гончаровой к жизни несколько вариаций одного сюжета о волке и соколе — Овлуре и Игоре .
ХLI?—XLV Князь Игорь «бусымь влькомъ... потече къ лугу Донца и полет? соколомъ подъ мьглами, избивая гуси и лебеди завтроку, и об?ду, иужин?».
XLVI Заставка, финал сюжетной части: Игорь во образе сокола «к гн?зду летитъ».
XLVII-XLVIII Две заставки одного смысла: орудия войны оплетены теми же буйными травами, но травы процвели цветами, их побеги тянутся ввысь, увенчивая слова поэта: «Княземъ слава a дружин?! Аминь».
Я.К. Телетова
1-2
Вернутся в раздел «Литература»