«Слово о полку Игореве» и русское искусство XII—XIII вв. Страница 5
1-2-3-4-5-6
В 1803 г. М. Херасков в «Бахариане» вновь возвращается к «Слову» и снова говорит об Оссиане, о русском барде — Бояне, приплетая к этим сделавшимся банальными сравнениям еще и Гомера. Боян не перестает занимать и воображение Н. М. Карамзина (в «Пантеоне российских авторов», 1801) и В. Т. Нарежного1. Те же аналогии «Слова» с песнями Оссиана увлекают Д. Н. Редина, в «Песнях, петых на состязаниях в честь древних славянских божеств». В оссианическом духе перифразирует плач Ярославны П. Львов в своем «Сельском препровождении времени»2 и т. д. Понимание «Слова» в духе Оссиана отражали и первые стихотворные его переводы: И. Серякова (СПб., 1803), А. Палицына (Харьков, 1807), Н. Язвицкого (СПб., 1812), И. Левитского (СПб., 1813) и др.
Итак, «Слово о полку Игореве» не было понято ни его издателями, ни современниками первого издания. «Слово» воспринималось только в связи с литературной борьбой и модой своего времени. Должно было пройти немало лет, прежде чем понимание «Слова», в особенности его идейного содержания и его органических связей с русской народной поэзией, с русской литературой XI—XII вв., с русским языком своего времени смогло стать в достаточной мере широким. Открытие «Слова» и его первое издание относились к такой эпохе, когда значение этого памятника как произведения русской литературы, русской культуры XII в., русского языка не могло быть еще оценено по существу. Русская наука конца XVIII в. не была подготовлена для чтения и понимания этого памятника. Характерно, что идейный, патриотический смысл «Слова» остался совершенно непонятым и замолчанным. Долгое время оставалась непонятой связь «Слова» с русской народной поэзией, с русской культурой и бытом XII в.; оставался непонятым во многих частных случаях и язык «Слова». Десятки и сотни подтверждений в последующей научной литературе получили отдельные детали быта, описания природы, идеи «Слова», его исторические сведения и т. д., и т. п. Открытия археологов подтвердили отмеченные только в «Слове» детали вооружения. Открытия языковедов подтвердили только в «Слове» встречавшиеся до того формы русского языка XII в. Разъяснились восточные слова, встречающиеся в «Слове», образы народной поэзии. Наконец, объяснению текста «Слова» много помогли открытия памятников, отразивших влияние «Слова», — в первую очередь известной приписки в псковском Апостоле 1307 г. (см. стр. 415) и «Задонщины».
За полтора века, прошедших со времени первого издания «Слова», было опубликовано несколько сот исследований о нем и несколько десятков его изданий; было предложено множество поправок к отдельным местам «Слова». Часть из них совершенно бесспорна; выше уже отмечались некоторые слова, которые не сумели прочесть первые издатели, но которые сейчас уже не вызывают никаких сомнений относительно своей формы и смысла. Эти бесспорные поправки стали возможны благодаря успехам палеографии, истории русского языка, исторической науки и истории древней русской литературы. Все еще, однако, остается ряд темных мест, объясняемых не только тем, что издатели не всегда верно прочли текст рукописи, но и тем еще, что сама рукопись была сравнительно поздней (повидимому XVI в.). Переписчики древней Руси внесли в рукопись значительно больше искажений, чем их внесли ее первые издатели. Рукопись «Слова» по всей вероятности была новгородской или псковской. В ней есть характерные черты псковского и новгородского диалектов: мена с и ш, з и ж, ч и ц (например: «шизымъ», «друз?», «русичи» и «русици», «в?чи» и «в?ци», «лучи» и «луци» и др.).
Большое значение для установления текста «Слова» имело открытие в 1864 г. копии с рукописи «Слова», сделанной для Екатерины II. Копия эта была найдена акад. П. П. Пекарским среди бумаг Екатерины в Государственном Архиве и им же издана, но небрежно (приложение к тому V «Записок Академии Наук», СПб., 1862, № 2). Вторично опубликована была Екатерининская копия (на этот раз тщательно) П. К. Симони в XIII томе «Древностей» Московского археологического общества (М., 1890). Копия заключала в себе некоторые небольшие отличия от печатного текста 1800 г. — главным образом орфографические и незначительные пропуски. Отличия Екатерининской копии от первого печатного издания в основном свидетельствуют о большей тщательности последнего. Анализ этих отличий и ошибок позволил с большей точностью представить себе палеографические особенности погибшей рукописи «Слова».
Наряду с бесспорными поправками, предложенными тщательными исследователями, комментаторами и переводчиками, в текст «Слова» постоянно вносились поправки, не вызывавшиеся необходимостью и еще больше искажавшие уже испорченный текст. Уже А. С. Пушкин, с величайшей бережностью относившийся к дошедшему тексту «Слова», писал: «толкователи наперерыв затмевали неясные выражения своевольными поправками и догадками, ни на чем не основанными». Вот почему в предлагаемом тексте «Слова» мы прибегаем лишь к самым необходимым поправкам и не ставим себе целью реконструировать «Слово» в том его виде, как оно было создано его автором.
В основу подготовленного нами текста «Слова» положен текст первого издания 1800 г., который и воспроизводится в наибольшей близости. В предлагаемом тексте мы устранили самые очевидные ошибки этого первого издания и прибегли к исправлениям главным образом тех мест, которые считаются «темными», затрудняющими перевод «Слова». Изредка введены исправления на основании некоторых явно лучших чтений Екатерининской копии. Все расхождения с первым изданием (условно обозначаем П) и с Екатерининской копией (условно обозначаем К) отмечены в «Разночтениях». В тексте устранена буква і, проставленная и в первом издании, и в Екатерининской копии по правилам орфографии XVIII в.; мы заменили ее буквой и, более частой в текстах XVI в. Не оговорены изменения в пунктуации, внесенные нами в текст первого издания и Екатерининской копии. В последних пунктуация целиком относится к концу XVIII в.
Кроме научно подготовленного текста, в нашем издании целиком воспроизводится первое издание «Слова о полку Игореве» 1800 г. (воспроизведение выполнено фото-цинкографским способом) и текст Екатерининской копии. Ввиду трудности факсимильного воспроизведения Екатерининской копии, текст ее набран, но без каких-либо орфографических изменений.
Мы решились дать текст «Слова» не в сплошную строку, а с разбивкой на ритмические единицы, исходя из следующих соображений. «Слово» безусловно ритмично и ритмичность его — чрезвычайно существенный элемент его поэтической системы. Поскольку рядом с текстом, разбитым на ритмические единицы, печатается текст «Слова» по первому изданию и по Екатерининской копии, вряд ли такая разбивка сможет ввести в заблуждение читателя и заставить его предположить, что именно так текст «Слова» был написан и в древнерусских рукописях. Всякая передача текста XI—XVII вв. типографскими средствами — условна. Не в меньшей мере, чем разбивка текста на ритмические единицы, условна и обычно принимаемая в изданиях «Слова» разбивка его текста на абзацы (в древнерусских рукописях абзацы отсутствовали).
1 См. подробнее: С. Ф. Елеонский. Поэтические образы Слова о полку Игореве в русской литературе конца XVIII — нач. XIX вв. Сб. „Слово о полку Игореве“, М., 1947, стр. 106—108.
2 Иппокрена или утехи любовныя на 1801 год, ч. IX. М., 1801.
1-2-3-4-5-6