Поэтика повторяемости в «Слове о полку Игореве». Страница 2
1-2-3-4-5-6-7
Создавая житие святого, автор как бы участвует в церемониале, его прославляющем, а церемониал всегда традиционен — это его характерная черта. И раз преобладает традиционность и церемониал — то само собой отступает на второй план личностное начало; на первый же план выступает коллективность.
Эту коллективность не следует представлять себе непременно как творчество совместное. Творец почти всегда один, но он творит для многих, используя то, что сделано до него многими. Если в созданном им «что-то не так» — переписчики или исполнители всегда могут переделать, ибо у них нет ощущения отличий стиля произведения от традиционных стилей. Этих стилей много, но они тоже различаются между собой не по авторам, а по тому, для чего и для кого произведение создается, по жанрам.
Анонимность, традиционность и церемониальность требуют повторений. В древнерусских произведениях эстетически действенна не новизна, а этикетная обычность. Художник ищет не свежести впечатлений, а выражения этих впечатлений в полагающихся им формах.
От этих представлений древнерусскому книжнику было очень легко перейти к уверенности в том, что произведение не пишется автором, не «придумывается» им, а как бы диктуется традицией, чем-то посторонним, стоящим над автором. В известной мере средневековые книжники и были в этом отношении правы: ведь произведение прибегало к уже готовым формулам, готовым образам и пр.
Все сказанное объясняет нам факт особого значения в средневековье «соседства произведений». Одно произведение, получившее «художественный авторитет», начинает использоваться в других произведениях не только ради красоты и точности самой «цитаты», но и для того, чтобы создавать настроение художественной возвышенности. Простейший пример — использование цитат из псалтири. Оно не только усиливает религиозную убедительность, но и создает настроение поэтичности.
«Повторяемость» в древнерусских произведениях мы можем разделить на «внешнюю» и «внутреннюю». Внешней повторяемостью я называю отклики в произведении на другие произведения. Отклики эти могут быть цитатами, этикетными формулами, использованием образов других произведений, даже хода событий или жизненной канвы героя из других произведений. К внутренней повторяемости я отношу различного рода переклички в пределах самого произведения — рефрены, повторения образов, выражений, художественных приемов, отдельных слов и т. д. Как уже было сказано, в средние века в искусстве над познанием нового преобладает узнавание уже знакомого. Этим объясняется частое использование старого в новом контексте, обилие цитат — из священного писания и других произведений литературы, рефрены, повторения.
Повторяемость — это основа «художественного обряжения мира» в древнерусской литературе.
В «Слове о полку Игореве» эта внутренняя повторяемость играет очень большую роль и она очень часто выходит за границы самого произведения, получает поддержку со стороны.
Повторяемость не только способствует художественному узнаванию (в отличие от художественного познания), но создает в произведении своего рода ритмы и рифмы, роднит художественную средневековую прозу с поэзией.
Это не означает, что у автора «Слова о полку Игореве» не было собственных находок. Наверное, они были, но нам очень трудно выявить все — где и какие они: ведь других произведений того же жанра мы не знаем, а есть только отдельные «похожести». Зато вот что интересно в «Слове»: склонность к цитированию, к повторениям, к ограничению в употреблении многих тропов, к использованию одних и тех же образов, хотя бы и с некоторыми вариациями. «Перекличка», которая в большом масштабе идет по всей древнерусской литературе, может быть замечена и внутри текста одного произведения, в частности — в «Слове о полку Игореве».
Вот этой внутренней перекличке текстов, которая может быть сопоставлена с явлением рефрена в поэзии, и посвящаются мои наблюдения над текстом «Слова». Эта «перекличка» эстетически действенна и для нас.
Поэтика повторяемости лежит в самой сути всех художественных тропов. Она подготовляется характером тропов, создается ограничением их возможностей, закрепляется выбором традиционных тем.
В 1980 г. значению художественных повторов в художественной системе «Слова» значительное внимание уделила Н. С. Демкова1. Хотя явление повторов было известно и до работы Н. С. Демковой (повторы в той или иной мере ощущаются любым внимательным читателем), только она уделила ему внимание как определенному эстетическому явлению, дав при этом ряд новых наблюдений.
Так, например, только Н. С. Демкова определила наличие повторов в речи князя Игоря перед дружиной, представляющей собой по существу три варианта одной и той же формулы о победе над врагом, служащей своеобразной «скрепой» для трех самостоятельных фрагментов этой речи.
В нашу задачу входит рассмотреть повторы в связи с другими художественными тропами. Дело в том, что повторы часто вызываются самим характером художественной системы «Слова», являются как бы производным этой системы, например результатом ограниченности выбора. С другой стороны, повторы — активный художественный элемент этой системы, явление, организующее материал «Слова».
1 Демкова Н. С. Проблемы изучения «Слова о полку Игореве». — В кн.: Чтения по древнерусской литературе. Ереван, 1980, с. 58 и след. Частично повторы в «Слове» рассмотрены и в статье Н. С. Демковой «Повторы в «Слове о полку Игореве». (К изучению композиции памятника)». — В кн.: Русская и грузинская средневековые литературы. Л., 1979, с. 59 и след.
1-2-3-4-5-6-7