Степанов Александр Георгиевич

А. Г. Степанов закончил Тифлисский политехнический институт, животноводческое отделение. С 1930 года учился в Ереванском зооветеринарном институте. Одновременно с этой учёбой Степанов изучал биологию в МГУ. Его литературная деятельность началась с публикации перевода на русский язык в 1934 году произведений Галактиона Табидзе. После этого последовали переводы азербайджанских и армянских поэтов. В 1949 – 1967 годах Степанов работал литературным редактором издательства «Советская энциклопедия».

Различными переводами С. Степанов занимался несколько десятилетий. В 1961 и 1963 годах были опубликованы фрагменты, а в 1967 году полный перевод «Слова о полку Игореве». В 1985 году вышла новая редакция «Слова…».

В комментариях к переводу и устных выступлениях Степанов предложил рассматривать «Слово о полку Игореве» прежде всего как поэтическое произведение. Он отдавал предпочтение образному толкованию спорных мест. Степанов призывал не стремиться к буквальному переводу «Слова…». Неприемлемы для переводчика излишне вольные переводы древнерусского памятника, а также обращения переводчиков к «былинному размеру» или современной метрике.

Сам А. Г. Степанов стремился к сохранению ритмики подлинника, не прибегая при этом к рифме. «Тёмные места» Степанов, по его собственным словам, переводил, опираясь на толкования Л. А. Булаховского.

Конъектуры и толкования Степанова довольно спорны. К примеру, в прочтении выражения «меча временны чрезъ облака» он предлагал в слове «временны» видеть слияние буквы «в» со словом «рамъный» - «сильный». В результате получалось выражение «меча вои рамьны чрезь облаки», которое Степанов переводил «перебрасывая своих сильных воинов через горные облака».
Далее опираясь на ошибочное (как считает большинство исследователей) истолкование выражения «О Русская земле! Уже не шеломянемь еси», Степанов переводил его как «О Русская земля, уже за холмом не ты!».

Выражение «ту ся саблямь потручяти о шеломы половецкыя, на ръцъ на Каялъ…» Степанов трактовал как «Как на той ли, сказать, Каяле…».
Своеобразно трактует переводчик и слово «див», видя в нём обозначение некоего символического атрибута войска князя Игоря. Соответственно фразу с этим словом он переводит: «Взвился див на стяге, кличет на верху древка, смириться велит земле незнаемой» или «и повёргся див с древка на землю». Образ «синего вина», встречающийся в произведении, Степанов связывает с погребальным ритуалом, в котором для мумифицирования умершего использовали смешанный с травами спирт. Эти травы и придавали спирту синеватую окраску. Выражение «сь трудомъ смъшено» могли по мнению переводчика обозначать не отвлечённую печаль или горе, а горькие травяные соки – чебреца, трута, тимьяна и другие. Отсюда идёт перевод: «и уже черпали для тела моего синее вино, мутное, с горечью смешанное».

У Степанова есть и композиционные истолкования текста. К примеру, во фразе «копiа поютъ», которое встречается перед плачем Ярославны, слово «копья» он соотносит с выражением «розно ся имь хоботы пашуть», в переводе – «врозь концы их раскинуты и копья». А слово поют превращается в ремарку к плачу Ярославны. Степанов предполагает, что ремарка была написана в одном из ранних списков «Слова…» и расположена над слитным текстом.

«Золотое слово» Святослава Степанов, так же, как и некоторые другие переводчики, заканчивает словами: «Туга и тоска сыну Глъебову». Все дальнейшие обращения к князьям, по мнению Степанова, принадлежат автору «Слова…».  Это подчёркнуто введением в текст перевода заголовка: «Слово песнотворца к военачальникам русских земель». Этим песнотворцем князя Святослава, а также автором «Слова…» С. Степанов считал Ходыну. Это был вывод именно Степанова, несмотря на то, что исследователь А. В. Соловьёв ошибочно приписал комментарии к поэтическому переводу «Слова…» в издании 1961 года и мнение о том, что Ходына является автором «Слова…» В. Д. Кузьминой.

Вызывающее у исследователей сомнения место, в котором упоминается Ходына, Степанов переводит так: «Реку Бояново, Ходына, Святославов песнотворец, - написанное Ярославу в старые времена Олега-князя в харатье». Словом «харатья» переводчик переводит слово «хоти», в котором он предполагает искажение переписчиком трёх конечных букв, а также пропуска двух надстрочных знаков (выносного р и о или а).

В. И. Стеллецкий заметил, что работа Степанова весьма интересна и представляет собой «своеобразное сочетание перевода и вольного переложения и в этом отношении идущая по пути, проложенному И. А. Новиковым». И. Сельвинский видел в переводе «Слова…» Степановым «интересное сочетание верного перевода и художественного переложения». При этом он находит, что общий колорит перевода насыщен несколько мрачными красками. Но при этом основной тон произведения не нарушен.