Примечания к "Слову". Страница 6
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11
211—214/255—260 Тогда, при Олз? Гориславличи, с?яшется и растяшетъ усобицами, погибашеть жизнь Даждъ-Божа внука; въ княжихъ крамолахъ в?ци челов?комъ скратишась: Так стоит в первом издании (сс. 16—17). Архивный список дает «погыбашеть», «княшихъ» и «человеком». Данный отрывок уникален в том смысле, что был перифразирован в другом сочинении, причем не в «Задонщине». Ученый монах в конце псковского Апостола 1307 года (Деяния апостолов, датированные 1307 и 1309—1312 годами, хранились в Пантелеймоновском монастыре недалеко от Пскова) пишет по поводу борьбы двух князей того времени, Юрия Московского и Михаила Тверского: «При сих князех с?яшется и ростяше усобицами; гыняше жизнь наша в княз?хъ которы, и в?ци скоротишася человеком» («при этих князьях сеялись и росли усобицы, погибала жизнь наша в княжеских распрях, и век людской сокращался»). Автор заменяет местоимением языческое выражение, коим наш бард обозначает русский народ: «Даждь-Божа внукъ», где «внук» (лат. nepos) используется в собирательном сысле, а Даждь-Бог — это древний бог плодородия и изобилия.
221/269-270 а сице и рати не слышано: Наш бард слишком преувеличивает масштаб и значимость этого боя.
224—226/273—275 летятъ стр?лы каленыя, гримлютъ сабли о шеломы, трещатъ копиа харалужныя: Похожий грохот сражения слышится в «Бератоне» (Ossian, vol. I, p. 566): «Darts hiss through the air. Spears ring on mails. Swords on broken bucklers bound1». Сразу же за этими словами в песни следует очень оссиановское «въ пол? незнаем?» (см. примеч. к 104/120).
227—231/276—281 въ пол? незнаем?... тугою взыдоша по Руской земли: развернутая метафора, основанная на теме пахоты. Примеры ее обнаруживаются и далее.
232—233/282—283 Что ми шумить, что ми звенитъ: Задумчивая мелодичная интонация этой лирической фразы не может быть передана в буквальном переводе. Естественная рифма этого пассажа в «Слове», по существу нерифмованном, является следствием — не столь уж необычным для древних народных песен — совпадения простых глагольных окончаний. В истории европейского стихосложения первые рифмы — глагольные. Ср. «Игорь спитъ, Игорь бдитъ» в ст. 597— 598/738-739.
235/285 Игорь плъкы заворочаетъ: Ипатьевская летопись под 1185 годом сообщает, что первыми обратились в бегство ковуи (тюркские наемники, отряд которых под предводительством некоего Ольстина, был передан Игорю его двоюродным братом Ярославом Черниговским). Игорь, в это время уже раненый, поскакал, чтобы повернуть их назад. Это ему не удалось, и на обратном пути к своему войску он был пленен половецким ханом Чилбуком. Пока его связывали и увозили, он видел, как отчаянно сражается брат Всеволод.
237—239/287—290 Бишася день, бишася другый; третьяго дни к полуднию падоша стязи Игоревы: Краткое перечисление. Эта тройная формула — в иных случаях дежурный прием всякого эпоса — отражает здесь реальный ход событий. В летописи говорится, что битва, включая первую стычку, длилась всю пятницу, продолжалась в субботу и закончилась в воскресенье.
240/292 на брез? быстрой Каялы: Кудряшов полагает, что это река Макатиха, протекающая в районе соленых Торских озер, где утонули наемники.
243/296 сваты: Русские князья часто брали в жены половецких девушек, известных своей красотой. Сочиняя песнь, наш бард, очевидно, был осведомлен, что пленный сын Игоря собирается жениться или уже женился на дочери Кончака. Дед Игоря Олег женился в свое время на дочери хана Асалупа, а мачеха героя была внучкой хана Гиргеня. Таким образом привносится особый смысл в повторяющеюся метафору пира, используемую для описания битвы.
245-246/299-301 См. также ст. 307-308/387-390, 496-498/611-614, 647-648/801-802.
248/303 уже пустыни силу прикрыла: Здесь возникает образ степной травы, прикрывшей тела мертвых героев (см. ст. 205/248).
249/305 См. ст. 213/258.
249—253/306—310 Въстала обида... упуди жирня времена: Как указывалось разными комментаторами, образ девы-лебеди, олицетворяющей дурное предзнаменование, бедствие или несправедливость, есть древний элемент русского фольклора.
266/330 смагу людем мычючи въ пламян? роз?: Это необычное выражение печали подтверждается древней миниатюрой, на которой изображен древний погребальный обряд 1096 года в Радзивиловской летописи, впервые опубликованной в 1902 году (см. La Geste du Prince Igor, p. 190).
268/333 своихъ милыхъ ладь; лада: любимый (-ая), супруг (-а). Это же слово употреблено в ст. 567/703, 579/717, 587/725.
277—280/345—350 А Князи сами на себе... емляху дань по б?л? отъ двора: Вот прелестно исполненный повтор и развитие темы ст. 259— 261/32-323.
280/349 б?ля: беличий мех; «б?лая веверица», белый соболь или, что более вероятно, серо-голубая белка, чей мех, конечно же, дороже, чем у обыкновенной белки, одна шкурка которой не могла бы рассматриваться как возможная дань.
281—286/351-357 Тии бо два... грозою: Здесь наш бард высказывает принципиально важные политические суждения (далее отраженные в ст. 359—368/455-465 и 384-386/479-482), со всей суровостью осуждая Игоря.
285/356 Святъславъ грозный Великый Киевскый: Святослав III (ум. 1194), сын Всеволода II и внук Олега Гориславича, то есть двоюродный брат Игоря. Фактически его владения были ограничены городом Киевом, остальными же землями Киевского княжества управлял Рюрик, сын Ростислава I (из дома Мстиславичей), с которым Святослав разгромил половцев в 1183 году без участия Игоря. Здесь нашим бардом подготавливается замечательный пассаж, посвященный сну Святослава (ст. 309-320/391-405).
1 Стрелы свистят в воздухе. Копья звенят о броню. И скачут мечи по разбитым доспехам (по-английски).
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11