Не время ли нам, братия,
словом старинным
начать скорбную повесть
о походе Игоря, Игоря Святославича.
И начаться сей песне по былинам,
а не замышленьям Бояна.
Ибо вещий Боян
если песнь кому пропеть собирался,
то растекался белкой по древу,
по земле — серым волком,
сизым орлом — под облаком!
Вспоминал он и княжьих усобиц начало.
Тогда пускали десять соколов
на стадо лебедей.
И которую лебедь настигал сокол,
та и славу кричала —
старому ли Ярославу,
храброму ли Мстиславу, что зарезал Редедю
в поле перед полками касожскими,
иль пригожему Роману Святославичу.

Боян же, братия, не десять соколов
на стадо лебедей пускал,
а свои вещие персты
на живые струны воскладал.
Сами струны играли
и славу князьям рокотали.

Начнем же, братия, повесть сию
от старого Владимира
до нынешнего Игоря.
Потеснил Игорь ум дерзостию.
Поострил сердце мужеством.
Преисполнился ратного духа.
И храбрые свои навел полки
на землю Половецкую — за землю Русскую.

О Боян,
соловей стародавнего времени,
вот бы песни
ты этим полкам выщелкивал!
Растекался по мысленну древу,
по холмам скакал серым волком
и умом летал к облакам,
славу прежних времен настигая
и с нынешней славой свивая.
Рыскал бы по тропе Трояна
через поля на горы,
пел бы Игоря, внука Трояна, дела:
«Не буря соколов занесла
через долы широкие,
стая галок летит к Дону великому».
А еще Боян, внук Велесов,
мог бы так сказать о походе:
«Кони ржут за Сулою —
звенит слава в Киеве!
Трубит в трубы Новгород —
стоят стяги в Путивле!»