|
Не уместно ль начать нам, братья,
старым слогом
печальную повесть
о походе Игоря-князя,
Игоря Святославича?
Но вести эту песню надо
по былинам нашего времени —
не по замышленью Боянову.
Боян вещий, если хотел он
сотворить кому свою песню,
растекался мыслью по древу,
по земле серым волком рыскал,
орлом сизым — под облаками.
И когда вспоминал он, молвят,
давних, первых времен походы —
десять соколов выпускал он
лебединой стае вдогонку,
и какую лебедь настигнут —
та и петь начинала песню.
Пела старому Ярославу
и Мстиславу храброму пела,
что зарезал Редедю-князя
перед строем полков касожских,
и Роману красному пела...
Но не десять соколов, братья,
слал Боян к лебединой стае —
он свои волшебные пальцы
воскладал на живые струны,
и князьям эти струны
сами
рокотать начинали славу!
Так начнем эту повесть, братья,
от времен Владимира старого
и до нынешнего Игоря...
Ум свой храбрости подчинил он,
поострил он мужеством сердце,
преисполнился ратным духом
и направил храброе войско
к Половецкой земле далекой —
за родную Русскую землю.
О Боян, соловей старинный!
Вот бы ты воспел те походы, —
поскакав по мысленну древу,
к облакам простирая думы,
воедино свивая славу
дней сегодняшних и минувших,
проносясь чрез поля на горы
по тропе Трояна! |