Лексические и грамматические свидетельства подлинности «Слова о полку Игореве» по старым и новым данным. Страница 20
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26
8. Обилие и правильность употребления форм имперфекта (40 случаев) и в особенности аориста (155 случаев) также можно считать признаком древности «Слова». Обращает внимание особая распространенность аориста в его тексте в повествовательной речи, находящая параллель в автобиографии Владимира Мономаха, в рассказе о многочисленных «путях» и «ловах»1.
Формы имперфекта в «Слове» имеют облик русских образований с суффиксальным элементом я, а не e: «бяшеть(ъ)» (1, 21, 38), «хотяще» вместо «хотяше» (3) и другие — со стяжением. Архаичен и надставочный элемент -ть в 3-м лице единственного и множественного числа: «бяшеть» (1, 21, 38), «помняшеть» (3), «растeкашется» (3), «пущашеть» (3), «сeяшется» (16), «растяшеть» (16), «погибашеть» (16), «чръпахуть» (23), «кикахуть» (17), «граяхуть» (17), «говоряхуть» (17), «сыпахуть» (23), «граахуть» (43). Наличие его очень трудно приписать изобретательности мистификатора2. Кроме «Слова о полку Игореве», надставочное -ть почти исключительно встречается в языке «Повести временных лет» по Лаврентьевскому списку. И в этой черте мнимому поддельщику надо было предварительно хорошо разобраться, прежде чем внести ее в фальсифицируемую им рукопись. Лаврентьевский список, правда, был в полном распоряжении мусин-пушкинского кружка, что используется скептиками, зачислившими его в список компрометирующих «Слово» документов. Но знакомство со списком и проникновение во все его языковые особенности — не одно и то же. Как раз в переводе 1795 г. точно такая форма имперфекта — «помняшеть» — во фразе «Помняшеть бо речь първыхъ временъ усобіцe» (3) была грубо непонята и передана 3-м лицом множественного числа настоящего времени (!). В переводе 1795 г. эта фраза выглядела так: «Мы помним, что в древности когда хотели какое сражение описать, то изображали оное пусканием 10 соколов на стадо лебедей». Грубая ошибка была допущена и Малиновским в издании 1800 г., передавшим разбираемое место: «Понятно нам по древним преданиям, что поведая о каком-либо сражении, применяли оное к десяти соколам...» и т. п.3 Оба переводчика одинаково не смогли понять имперфекта «помняшеть», не поняли они и того, что он относится к «Бояну». Где ж тут говорить о тонком понимании имперфектов с надставочным -ть сочинителем «Слова» и их имитации!
Попадаются в «Слове» и два-три простых аориста, вроде «выторже» (22), «връже са» (25), «връже» (35). К ним же может быть отнесена и исторически вполне возможная форма «утръже», предположительно восстанавливаемая из «утръ же» (35). В древнейших русских (восточнославянских) рукописях были зарегистрированы изолированные случаи такого аориста, проникшие из старославянских оригиналов4. По норме они были чужды древнерусскому языку. Их тоже надо было откуда-то раздобыть и употребить в правильной форме и к месту. С. П. Обнорский считает, что в «Слове» «аористические формы со стороны своего образования, согласуясь с общим строем русского языка старшей поры, не вызывают замечаний»5.
А что мог почерпнуть подделыватель из «Задонщины»? В ней вообще, включая и списки У и С, наиболее близкие к «Слову», в употреблении имперфекта и аориста большая путаница (нарушена согласованность в числе и лице с подлежащим и дополнением и т. д.). Систематичность использования имперфекта и аориста нарушается вклинением бессвязочного перфекта и т. п. Да по-другому и не могло быть, так как оба списка — поздние. Приводим несколько примеров из списков У и С: «Тот боярин воскладоша горазная своя персты на живыя струны, пояша руским князем славу» (У, 243); «Се бо князь великий Дмитрей Иванович и брат его князь Владимер Андрeевич помолися богу и пречистей его матери, истезавше ум свой крeпкою крепостью и поостриша сердца свои мужеством и наполнися ратного духа, уставиша собe храбрыя воеводы» (У, 244); «Се бо идет княз великии Дмитрей Ивановыч и братъ его княз Володимер Андреевич... истежавше умы свои крепостею и поостри серце свое мужеством и наполнися роснаго духа и вставиша собе хибрия полти ся рускои, поменовыша прадида своего» (С, 250); «Припахнули нам от быстрого Дону поломяныя вести, носяше великую беду, мужей нашых раты прибили» (С, 254); «И погнаше руския сынове вослед поганых татар и победивше много множества поганых татар безчисленно и возростишася» (С, 255) и др. Нет, положительно, у «Задонщины» мистификатору нечему было поучиться в отношении употребления аориста и имперфекта.
Считаем нужным поделиться своими соображениями и о некоторых формальных особенностях отдельных слов — существительных и прилагательных в «Слове».
1. В разделе существительных «Слова о полку Игореве» в «Очерке» С. П. Обнорский обратил внимание на более архаическую форму «пустыни» («уже пустыни силу прикрыла», 19), довольно рано вытесненную в языке русских памятников. «Пустыни» известна и другим древним русским текстам — «Поучению» митрополита Илариона («Пустыни душю твою напоить разума божіа»), «Слову о расслабленном» Кирилла Туровского XII в. («Тебе ради рeкы носять и пустыни звeри питаеть») и др. Следовательно, и формально и хронологически она вполне уместна и в «Слове» и должна быть отнесена к его первообразу6.
2. Останавливают на себе внимание также формы: «небесe» — «Солнце свeтится на небесe» (44) и «словесы» — «старыми словесы» (1) с основой на -s- по книжному типу склонения7.
3. Очень показательно перекликаются с другими новгородизмами мусин-пушкинского списка «Слова» формы «забралы» (22), «озеры» (21), а также и «колоколы» (36) — морфологические новгородизмы, характерные для Новгородского края и известные, хотя не в столь широком виде, и Псковской области8.
4. Скептиков привела в смущение форма «дeвкы» (с суффиксом -к) в выражении «помчаша красныя дeвкы половецкыя» (10), в которой они усматривают неподходящий для «Слова» вульгаризм. А. Мазон прямо говорит, что употребление формы «дeвкы» в этом контексте может изумить, если придать этому слову обычный унизительный оттенок9. Но почему форму «дeвкы» надо считать непременно презрительной? Пренебрежительной она стала в позднейшее время и не имела такого оттенка во всех случаях даже в XVIII в. Один из зарубежных исследователей подлинности «Слова» отмечает, что «употребление слова „девка“ в самом учтивом значении — в ходу в песнях и романах XVIII века»10. Без всякого значения презрительности слово «девка» употреблялось и в древнерусском языке. Достаточно привести только один пример: «Несквьрънъная бо агница предълежитъ заколению заколенааго за насъ Христа бога добрая дeвъка Фекла» из Стихираря XII в., чтобы сразу почувствовать ее семантико-стилистическое содержание11. Слово «девка» бытует здесь в таком контексте, стилистическое применение которого рассеивает и малейшие сомнения в пренебрежительном его значении. Памятник, из которого пример взят, ручается за него своей древностью (кстати, он современник подлинника «Слова»). Не было презрительным слово «девка» и в значении «дочь»: «Король же не вдасть дeвкы своей Ростиславу» (Ипат., 521, 1238 г.). По Е. В. Барсову, форма «дeвкы» употреблена в «Слове» в отношении «презренных» половецких девушек, захваченных русскими воинами в доставшемся им половецком стане. Параллель к ней он видит в употреблении слова «дeвкы» в одном выражении Лаврентьевской летописи: «Котянъ дары принесе многы, коні, вельбуды и буйволы и дeвкы и одари князей русьскыхъ»12. Но даже и при таком допущении «дeвкы» в «Слове» не ляпсус. В защиту положительного оттенка слова «дeвкы» в «Слове» говорит и его эпитет «красные». Эпитет «красный» (epitheton ornans) в значении «красивый» употреблен в «Слове» и в отношении князя Романа — «красному Романови Святъславичю» (4) — с положительным оттенком. В «Повести о разорении Рязани Батыем» «красным» назван князь Олег (Игоревич) — «и по князя Олга Краснаго».
1 См.: Обнорский. Очерки, стр. 158, 159.
2 См.: Обнорский. Очерки, стр. 159.
3 Соловьев, стр. 10.
4 См.: П. Я. Черных. Историческая грамматика русского языка, стр. 237.
5 Обнорский. Очерки, стр. 160.
6 См.: Обнорский. Очерки, стр. 155; Срезневский. Материалы, т. II, стлб. 1733. О возникновении и употреблении форм типа «пустыни» в древнерусском языке см.: А. А. Шахматов. Историческая морфология русского языка, стр. 77; Ф. И. Буслаев. Историческая грамматика русского языка, § 60, стр. 128.
7 См.: Обнорский. Очерки, стр. 155.
8 См.: Обнорский. Очерки, стр. 155; П. С. Кузнецов. Очерки исторической морфологии, стр. 56.
9 См.: A. Mazon. Le Slovo d’Igor, стр. 84.
10 Бицилли, стр. 4.
11 См.: Срезневский. Материалы, т. I, стлб. 781; В. Н. Перетц, «Слово о полку Ігоревім», стр. 182—183.
12 Е. Барсов. «Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси, т. 3. М., 1889, стр. 234.
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26