По поводу ревизии подлинности «Слова о полку Игореве»
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17
I
Профессор А. Мазон с 1938 г. на страницах редактируемого им журнала «Revue des etudes slaves» начал печатание обширного исследования, в котором поставил себе задачу доказать поддельность «Слова о полку Игореве», написанного, по мысли Мазона, в конце XVIII в. в подражание главным образом «Задонщине». В 1940 г. исследование это вышло в Париже отдельной книгой под заглавием «Le Slovo d’Igor».
Еще лет за пятнадцать до этого А. Мазон, преимущественно на страницах того же «Revue des etudes, slaves» стал высказывать свои сомнения относительно подлинности «Слова», воскрешая тем самым давно сданные в архив домыслы наших отечественных скептиков — М. Т. Каченовского, И. И. Давыдова, О. И. Сенковского и др. По собственному признанию Мазона, сделанному в 1938 г.1, эти сомнения стали появляться у него еще около тридцати лет тому назад, и они находили поддержку у его слушателей в Страсбурге и в Париже, а также у его французских и иностранных коллег, из числа которых А. Мазон называет своего соредактора по журналу — Поля Буайе и польского ученого И. Кжижановского, высказавшего свое скептическое отношение к «Слову» в книге «Byliny. Studyum z dziejow rosyjskiej epiki ludowej», вышедшей в 1934 г., и затем в статьях, напечатанных в журнале «Balticoslavica» (II, 1936; III, 1938).
Следует, однако, отметить, что свой труд в отдельном издании Мазон посвятил «своим слушателям, оппонентам и сотрудникам по College de France». Следовательно, даже в ближайшем окружении Мазона не все были его единомышленниками.
В той или иной мере к скептическому взгляду А. Мазона на подлинность «Слова» примкнул А. Вайян в статье «Les chants epiques du Zud», напечатанной в «Revue des cours et conferences» в 1932 г., и косвенно Б. Унбегаун и М. Горлин в своих частных разысканиях, опубликованных на страницах «Revue des etudes slaves» за 1939 г. и использованных Мазоном для подкрепления своей гипотезы2.
Основоположный тезис Мазона — «Слово» написано под влиянием «Задонщины» — в виде догадки был заявлен еще в 1890 г. Луи Леже, на что и указывает Мазон. Леже, наивно отождествляя дату создания памятника с датой списка, между прочим писал о «Слове»: «Если рукопись не сфабрикована в конце XVIII в. под влиянием оссиановских поэм, то во всяком случае очевидно, что она не современна событиям, которые в ней прославляются. По мнению Колосова3, язык памятника не позволяет относить его ко времени ранее XIV или XV в. Но относится ли он к XVIII или к XV в., его нельзя рассматривать как поэму или как продукт народного творчества, а на него нужно смотреть как на произведение ритора, как на плод кабинетного творчества». Далее он говорит: «Я не уверен, что это произведение сфабриковано в конце XVIII в., но я охотно высказался бы за XIV или XV в... „Задонщина“ рассматривается обычно как подражание „Слову о полку Игореве“. Может быть, правильнее было бы перевернуть гипотезу и задать вопрос, не вдохновлялся ли певец Игоря „Задонщиной“? Приемы обоих авторов одни и те же, но „Задонщина“, подлинность которой несомненна, менее злоупотребляет местным колоритом, чем повесть, которая, может быть, ею вызвана. Как и „Слово“, она написана прозой и выдержана в пиндарической манере. Она вдохновлялась одновременно и священным писанием и образцами народной поэзии»4.
Эту мысль Леже, высказанную в форме предположения, Мазон охотно подхватил и на протяжении всей своей работы пытается обосновать ее.
В связи с той ролью, какая отводится Мазоном «Задонщине» как основному источнику «Слова», Мазон посвящает ей особый этюд, предваряющий собой основные его разыскания о «Слове» как о подделке и характерно озаглавленный: «La Zadonscina, Rehabilitation d’une oeuvre»5.
В самом начале этого этюда, как бы с чувством обиды на историческую несправедливость, Мазон указывает на то, что, по общему мнению, «Задонщина» является только неискусным плагиатом «Слова о полку Игореве», и все ее значение сводится лишь к тому, что она удостоверяет почтенную древность этого шедевра, а между тем этот шедевр, как мы его знаем по изданию Мусина-Пушкина, заключает в себе очень много темных мест, всяческих странностей и нигде, кроме него, не встречающихся лексических образований. На протяжении семи веков ни один текст не может быть с ним сравниваем, кроме «Задонщины», — этого признанного всеми жалкого плагиата. «Киевская цивилизация, — пишет вслед затем с иронией Мазон, — способствовала расцвету оригинальной поэзии, которая могла выдержать сравнение с поэзией великих стран Запада — с провансальской, французской, немецкой. Но разразилось татарское нашествие, монастыри были сожжены, разграблены, литературные сокровища стали жертвой вандализма, чудом пощадившего лишь жития святых, летописи, проповеди, описания путешествий, деловые документы и погубившего поэтические произведения, из которых дошло до нас только одно „Слово“ — к нашему счастью, но и к огорчению при мысли о стольких других поэмах, утраченных навсегда»6.
Задача Мазона — «реабилитировать» «Задонщину», с одной стороны, и поставить «Слово» на свое место — с другой, рассматривая его как произведение новое, как подделку под древность (pastiche).
Для того чтобы установить тот тип текста «Задонщины», какой был под руками у автора «Слова»7, Мазон предварительно пытается разобраться во взаимоотношении дошедших до нас ее текстов. Путем сопоставления эпизодов в отдельных списках он приходит к выводу, что текст XV в. (Кирилло-Белозерский) и тексты XVI и XVII вв. не могут рассматриваться в одной плоскости, ни тем более составить сводный текст. Этот противоестественный сплав, по его мнению, до сих пор заслонял от нас подлинную «Задонщину». Необходимо выделить ее древнейшую версию из версий позднейших, столь явно осложненных переделками и амплификациями в духе требований эпохи, в которую они возникли. По взгляду Мазона, Кирилло-Белозерский список «Задонщины» очень близок к ее оригиналу. Кое-какие пропуски, ошибки и интерполяции этого списка не позволяют отождествлять его с самим оригиналом, но все же Кирилло-Белозерскому списку, утверждает Мазон, присущи незаурядные литературные качества. Этот так называемый плагиат, говорит Мазон, не имеет ни малейших следов каких бы то ни было швов (которые Мазон усматривает в «Слове»); все части его хорошо пригнаны друг к другу, в нем нет ничего привнесенного случайно извне. Вслед за Я. Фрчеком Мазон полагает, что Кирилло-Белозерский список, заканчивающийся плачем русских жен о своих погибших в битве мужьях и ничего не говорящий о последующем реванше со стороны русских, о чем говорят все остальные списки, является вполне законченным текстом, а не дефектным, без конца, как полагали до сих пор исследователи: подлинная, первоначальная «Задонщина», утверждает Мазон, не заключала в себе так называемой «похвалы» Дмитрию Ивановичу и Владимиру Андреевичу, являющейся второй частью произведения в позднейших списках: «похвала» создана была позже, когда битву 1380 г. «историческая легенда с течением веков превратила в блестящую победу, в то время как „Задонщина“ XV в. трактует ее как роковую для москвичей сечу»8.
1 RES, XVIII, 1—2, стр. 8.
2 В 1939 г. во Львове вышла брошюра И. Свенцицкого «Русь і половці в староукраїнському письменстві». И. Свенцицкий в своем отношении к вопросу о подлинности дошедшего до нас текста «Слова» приближается к взглядам Мазона и, очевидно, находится под его прямым влиянием. Однако он предпочитает говорить о подделке не «Слова» вообще, а лишь дошедшего до нас его текста, который он считает позднейшей редакцией памятника, возникшей в конце XVIII в. Что же касается редакции первоначальной, то Свенцицкий склонен относить ее возникновение к концу XV в. Аргументация автора в защиту своих положений мало оригинальна, и нет нужды особо на ней останавливаться.
3 Имеется в виду работа М. Колосова: «Очерк истории звуков и форм русского языка с XI по XVI ст.». Варшава, 1872. (Н. Г.).
4 Louis Leger. Russes et slaves. Etudes politiques et litt?raires. Paris, 1890, стр. 90, 93—94. Позднее, в 1900 г., Леже свое скептическое отношение к «Слову» высказал в своей «Славянской мифологии» (русский перевод — 1908 г.).
5 A. Mazon. Le Slovo d’Igor. Paris, 1940, стр. 5—40.
6 A. Mazon. Le Slovo d’Igor. Paris, 1940, стр. 6.
7 Как известно, «Задонщина» опубликована была впервые лишь в 1852 г., но Мазон предполагает, что один из неизвестных нам текстов ее был в распоряжении автора «Слова», который, очевидно, скрыл его от всех.
8 A. Mazon. Le Slovo d’Igor, стр. 44.
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17
Предыдущая глава