«Слово о полку Игореве» и литературная традиция XVIII — начала XIX в. Страница 8
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27
Для просветителя история могла служить и подтверждением идеи народного суверенитета, природного равенства людей, свободолюбия и героизма народа. Стремление использовать исторический материал для обоснования теоретических представлений просветителей о природе человеческого общества заставляло обращаться к ранним стадиям человеческого развития. Здесь надеялись обнаружить равенство и гармонию социальных интересов, соблюдение общественного договора, неущемленный суверенитет народа. Доисторический материал легче поддавался философическому конструированию, лежавшему в основе и художественного, и социально-политического мышления просветителей.
В этом смысле показательно, что если автор «Задонщины» некогда переключил материал «Слова о полку Игореве» в систему политического мышления своей эпохи — времени зарождения централизованного самодержавного государства, то Радищев, познакомившись с памятником XII в., переосмыслил его, как произведение, рисующее свободную, «докняжескую» Русь. «Песни, петые на состязаниях в честь древним славянским божествам», — произведение, к которому мы еще будем возвращаться в дальнейшем. Обычно при сопоставлении его со «Словом о полку Игореве» подчеркиваются черты влияния памятника древнерусской письменности на замысел Радищева. Для нас интереснее сейчас отметить пути его переосмысления. Для того чтобы создать эпическое произведение о древней Руси, Радищев прежде всего избирает тему, которая, согласно его представлениям, может прозвучать как героическая. Эпоха феодальной раздробленности для этой цели не подходит — Радищев отодвигает время действия в глубокую древность, которая рисуется ему как время существования свободной федерации славянских племен, управляемых вечевым порядком. В другом произведении Радищев писал: «Собрание народа, об общих нуждах судящего, кажется быть нечто в России древнее, и роду славянскому сосущественно»1. В «Песнях, петых на состязаниях», также упоминается место,
Где на вече Собирался Народ мирной2. |
Князья в этом мире — лишь исполнители народной воли, избираемые общенародно на вече:
Народ славянский, помня все заслуги Отцов твоих, отцов моих, И ведая, сколь мне Перун всесильной благотворен, Сколь мил ему первейший его жрец, Тебя единым гласом все колена Вождем своим уж нарекли3. |
Это — та же самая концепция политической власти, которую в других сочинениях Радищева находим уже не в историческом, а в теоретическом аспекте: «Соборная народа власть есть власть первоначальная», народ вверяет власть правителю («Употребление народу самому своея власти в малом обществе есть трудно, а в большом невозможно. Сие вверяет народ единому»); однако, передав управление, народ сохраняет суверенитет и право контроля над исполнительной властью («Худое власти народной употребление есть преступление величайшее, но судить о нем может только народ в соборном своем лице»)4.
Естественно, что найти подтверждение подобным воззрениям в прошлом можно было, лишь пройдя мимо реального материала средневековой истории и обратившись ко времени седой старины, дающей обильные возможности для умозрительных построений.
Не менее интересна трансформация сюжета «Слова» в «Песнях, петых на состязаниях». Если взять песнь Всегласа (ибо в дошедшем до нас, видимо, незаконченном тексте она выделяется идейно-художественной завершенностью), то можно отметить определенные черты сходства со «Словом». Здесь, как и в «Слове», описывается столкновение древнерусской дружины с иноземными хищниками, здесь же намекается на грозную опасность, которая скрыта для будущего славян в эпизоде захвата Новгорода «кельтами». Удача в отдельном походе не должна обольщать славян. Жрец прорицает:
Но... увы! мы только мщенье, Мщенье сладостное вкусим!.. А враг наш не истребится... Долго, долго, род строптивый, Ты противен нам пребудешь... Но се мгла мне взор объемлет, Скрылось будущее время5... |
Однако в отдаленном будущем жрец все же предрекает победу «преславному народу», пред которым
Ниц падут цари и царства6.
|
Как мы видим, Радищева не отталкивает то, что «Слово» — «трудная повесть», рассказывающая о поражении (стремление переделать сюжет «Слова» в этом смысле будет очень характерно для литературы начала XIX в., и мы на этой стороне вопроса остановимся в дальнейшем). И все же трактовка воинской темы в «Слове» не удовлетворила Радищева. Причины этого нам станут ясны, когда мы остановимся на сюжетных отличиях его поэмы от «Слова».
1 А. Н. Радищев. Полное собрание сочинений, т. II, Изд. АН СССР, М. — Л., 1941, стр. 145.
2 А. Н. Радищев, Полное собрание сочинений, т. I, М. — Л., 1938, стр. 67.
3 Там же, стр. 69.
4 Там же, т. III, М. — Л., 1952, стр. 10.
5 Там же, т. I, стр. 71.
6 Там же, стр. 73.
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27